Мoкрыe глaдкиe листья кустoв чуть дрoжaли из-зa рaзгулявшeгoся вeтрa в этoй чaсти лeсa. Вeсeлый дoждик слeгкa мoрoсил и зaглушaл шёпoт мoлoдыx дeрeвьeв. Сoлнцe былo eщё зa гoрaми.

Этим крaйнe приятным лeтoм oсoбeннo xoтeлoсь выйти нa прирoду, a тo и вoвсe углубиться в сaмую чaщу лeсa и прoникнуться мeстнoй aтмoсфeрoй. Мирнo. Тиxo. Спoкoйнo.

В слaбoм тумaнe плыли oчeртaния нескольких необычных фигур. Было заметно, как все они старались двигаться по определённому маршруту, заранее составленному кем-то, кто уже бывал в здешних местах не раз и не два. Привлекали внимание их большие мешки, ранцы, инструменты и всякий этого рода бесполезный хлам. Если присмотреться, то можно сосчитать количество силуэтов. Один… Три… Пять… Больше чем обычно. Вот уже и туман проходит. Наступает день.

Чуть согнувшись, как будто от боли в животе, шёл впереди вороватый человечек в капюшоне, время от времени размахивая своими тонкими руками, чтобы убрать липкую паутину. За ним по пятам перебирал ногами толстый облысевший господин, хватая попавшиеся под руку ягоды и пробуя их на вкус. – Будешь медлить – будешь идти последним,– медленно выговорил ему шагающий в центре громадный сутулый мужчина с извечно безучастным выражением лица. За ним плёлся, глядя на компас и карту, усатый улыбающийся человек среднего роста, весь в разноцветном тряпье. Замыкала группу охотница, лениво смотрящая по сторонам, делая вид, что следит за обстановкой.

Их расслабленный вид можно понять, если вспомнить, что идут они мимо молодняка и ничего опасного здесь незаметно находиться не может. Дальше лес уже сгущался. Обволакиваемый тьмой и наполненный чудными звуками, он уже не казался таким миролюбивым. Росло и напряжение среди участников похода. И лишь человек с компасом всё продолжал смотреть то на карту, то по сторонам и вычурно улыбаться.

Сойдя с намеченной тропы, они сползли в овраг у самого начала леса и решили обговорить свой план. Первым заговорил ведущий, продолжая убирать с лица надоедливую паутину:
- У нас будет с этого момента лишь одна остановка, целых восемь часов длиной, так что идти надо как можно быстрее.
- Зачем же так спешить? Мне бы, наоборот, хотелось рассмотреть как можно больше деталей, — разглаживая свою бородку возразил картограф.
- Мелкий всё верно сказал, — заявила охотница в кожаной накидке, — если будем мешкать, то придётся сделать две остановки…
- Две ночи вы не переживёте, — отрезал толстяк.
Остальные молча уставились на него с вопросительным взглядом, пока тот не решился рассказать им про то, к чему сам был весьма неравнодушен.

- Знаете, что здесь люди редко бывают. Впрочем, да, так вот: я-то сам не местный, но интересовался всякой дрянью, вроде этой… Ну и было дело – в поход пошёл. Как сейчас помню. Нас человек семь было. Идём мы, значит, по тропе. Она ещё еле заметная тогда была. Я в то время моложе был, проворнее, поэтому впереди шёл, а сзади ветер такой дует, что до костей пробирает. Уже ночь приближалась, туман сгустился, а мы всё идём себе, будто и не замечаем ничего. Да вот только и не было там чего замечать. Я огляделся – ничего. А звуки такие, что про всё на свете забываешь. Слышу, что воет кто-то, а откуда — понять не могу. Я сдуру вертеться начал, запнулся об корень, да и в яму какую-то провалился. А группа знай себе идет и идет всё дальше. Я кричу, кричу им, а всё без толку. Думаю, всё, конец. А тот, что сзади шёл, видимо, отстал немного, наклонился над краем и говорит тихо так: «Молись, чтобы это обычная яма была. Если так – до утра просидишь, а там обратно чеши, за нами всё равно не поспеешь». Он ещё мне кусок хлеба здоровый скинул, хотя знал, что я, может, и четверти часа не проживу, а всё-таки не пожалел.

Это-то всё ерунда, яма-ямой, а там такое твориться началось… Слышу: ветки трещать начали. Я скорее на дно самое залёг, в угол забился, а потом вижу, что не яма это никакая, а обрыв целый. Мне повезло на выступ свалиться, так как там вниз ещё ого-го лететь, до дна-то… Я тогда ещё подумал, что лучше бы, наверное, сразу до дна, чем вот-так сидеть.
Там ветер, а может и не ветер… чёрт его знает, так завывать стал, будто зверь какой. Протяжно так… И листья сперва просто трепал, а потом срывать начал! Я глаз боюсь поднять, слышу, как ветки рвёт, треск со всех сторон. И стук глухой… И дыхание чьё-то, ей-богу, не вру! Не знаю, что, но пронеслось что-то нехорошее тогда сверху, а потом звуки частых шагов, тихих таких…
- Волки же? – улыбаясь в ожидании подробностей, выдал картограф.
- Волки-то, они везде волки… А это – это уже что-то другое. Я говорил, они мимо пробегали, там сверху. Но дыхание чьё-то всё усиливалось, будто наклонялся кто-то сверху и всё ближе тянулся. Я тогда не выдержал и рванул вниз. Думал повезет, если жив останусь, а если нет – ещё лучше. Катился я вниз кубарем — хорошо, что там дальше корней не так много было, так, земля с песком – и на дне оказался, на самом. У обрыва ни конца ни края не видно – тьма кромешная, хоть глаз выколи. Только деревьев нет.
Осень это была, листья только так трещали. Если бы не ветер, меня бы за километр слышно было. Бежал я к другой стороне. Думал там поспокойнее будет. Только там не было спуска-то такого же удобного. Дно каменное и стена сама каменная. Я тогда свет зажечь не отважился – вдруг увидят? Шёл на ощупь вдоль стены в сторону, откуда мы шли, то есть обратно, как мне и велели. Тут у меня рука проваливается в сторону. Пещера! Огромная. Один вход шириной в метров пять. Я всё-таки дальше двинул, ибо чего там, в пещере мне делать.
Иду ещё метров сорок, а там ветер снова разбушевался и несёт что-то от него. Смрад какой-то тяжелый. Я было задыхаться начал, на колени встал, да вот только сразу опомнился, когда три пары огоньков оранжевых увидал. Стоят на месте, видимо, на меня уставились. И ждут чего-то. Я бы пальнул, как следует, да вот только умножаться стали огни-то. Я моргнуть не успел, как их уже с несколько десятков собралось! Я ринулся обратно к пещере. А куда ещё, верно? Думаю, раз уж всё оно так, то можно и лампу зажечь, в пещере-то. Не в темноте же отбиваться. Забегаю всё дальше внутрь, а там ходов несколько. Да вот только из одного свет шел, слабый такой, оранжевый. Ну я стреляю неплохо, так что фонарь потушил и внутрь пошёл. Там поворот был резкий, из-за которого свет отражался. Вбегаю, а там люди сидят вокруг костра небольшого.
Моя группа! Я тогда даже не знал радоваться или злиться, но у них настроение было однозначное. Ко мне главный подошёл и тихо так, но грубо прошипел: «Кого ты к нам привёл за собой, скотина!?». Я было рассвирепел: «Кого я привел? Кого я привел!? А кого ты оставил? Ты знал, ты всё знал, раз жив остался!». Я уже пистолет на изготовку, а он только головой покачал и сказал: «Уже не важно, что было. Пришёл – пришёл, хоть чёрт с тобой, а мы сюда, в этот лес, не подыхать шли… Бой был».
Тут он повернул голову в сторону остальных. Я только тогда заметил: раненые все. В крови лежат. Один даже бредил о чём-то … сейчас, если вспомню, конечно… вроде так: «Ведь оно же не просто лежит: им правит кто-то, а оно нами правит, зовёт, иначе откуда взяться этому?..». Я, как и говорил, подумал, что полетел уже парень, но только вот сообразил, о чем это он. И главный, кажется, тоже понял. Мы переглянулись, но тут рёв раздался снова, ещё сильней.
Я решил выглянуть, всё-таки, а там, прямо за поворотом стоит! Глаза горят. И главное не двигается, так и застыл. Я пока сигнал подавал людям, отвернулся, а когда повернулся, то уже больше их стало. Тот самый стоит, как и стоял, а за ним стая целая у входа! И ночь лунная, всё очертания видны. С виду вроде бы и волки, да вот только не они это, говорю тебе. Как будто знают они обо всём этом… зачем мы пришли. А раненый всё бредит: «Находят только они, а мы… никто больше ничего не находит, только они». И я уставился на них, почти не моргая, и они стоят.
А ветер так завывать стал, пуще прежнего, и загромыхало что-то. Грохот какой-то, словно катится что-то тяжелое. Камни с обрыва полетели, весь вход начало заваливать! А они стоят и не шевелятся, словно так и надо. Только вот камнями их прибивать к земле начало одного за другим, пока весь вход не обрушился. И глаза их померкли. Я думал — пронесло, а потом вспомнил про того, который уже вошел в пещеру. Тут же, передо мной стоял! И нет его нигде. Выбежал, думаю, что ли? Вряд ли, я ведь как раз на выход смотрел, заметил бы.
Еды мало оставалось. Люди кое-как разговаривать могли, что уж там о боеготовности. Раны, инфекция, прочая дребедень. Один правда выход нашёл – застрелился. Другой, который бредил, уйти попытался в глубины пещеры, мы его еле удержали, а он всё: «Нас ведь звали, звали же? Вот мы и пришли… Только не всех звали, кто пришёл». Ну, мы его и связали. Так нас трое и осталось. Остальным, кому не повезло, оставалось лишь минуты считать.
Я расспрашивать начал о том, что случилось там. Он в подробности вдаваться не стал, лишь сказал, что обманули его, что не ожидал он ничего подобного. Бежать им пришлось тогда со всех ног, тем кто ещё на ногах выстоял. Спрятались здесь. Тут и я подошёл, да ещё и привёл за собой местных жителей.

- И как выбрались? – поинтересовался громила, лицо которого оставалось безразличным на протяжении всего рассказа.
- Да так… Подождали до утра, нашли другой выход и ушли. – незамысловато закончил свой длинный рассказ толстый господин, понимая, что чересчур разговорился.

Лишь картограф что-то заметил в выражении лица и в бегающих глазах господина, продолжая разглаживать свою короткую бородку, всё ещё улыбаясь. Он понял кое-что из этой истории. Что-то неуловимое для других, наверное, то, чего им никак не следовало знать. И ему тоже.

- Сказки это, вот что, — высказал своё мнение ведущий.
- Если их камнями размазало, то стрелами и пулями точно отобьёмся, — уверенно заявила охотница, раз уж дело зашло об охоте.
- Нет, Марта, это они охотятся на нас, а не мы на них, — закрыл разговор господин.

Искатели приключений поднялись на ноги и зашагали дальше, каждый думая о своём. Картограф что-то разглядывал на своём планшете; Марк, который шёл впереди, всё так же стряхивал с себя паутину; Толстяк нервно оглядывался по сторонам, понимая, что наговорил лишнего; Громила Хэмп твёрдо шагал, размахивая палицей; В конце тихо кралась Марта, пытаясь найти какие-нибудь следы. Так они шли целый день.

Начало темнеть. Влажные листья отражали ярко-жёлтый свет факелов и сотни дождевых капель, как кометы, оставляли свой огненный след, пролетая мимо. Въедаясь в глаза, огни отпечатывались, затуманивая взор и чаруя. Тёмно-синяя благодаря выскользнувшей из-за облаков луны даль терялась за многочисленными стволами деревьев, окутанных светящимся голубым туманом, оттенки которого менялись с приближением ручного огня, переходя в более яркие и жёлтые, но уже не такие трогательные.

Ночь.
Пока Марта и Марк расставляли ловушки, а Хэмп ходил за дровами, господин и картограф сидели у костра. Тьма, едва отпугиваемая еле дышащим огнём, выедала провалы в их лицах, от которых они казались ещё грубее.

- Доцилус, так? – не выдержал господин.
- Да, так меня зовут в здешних местах. – картограф достал свой планшет, к которому была прикреплена карта и стал водить по ней пальцем.
- Что думаешь об этом?.. Ты веришь в этих… псов, что ли? – колеблясь прошептал толстяк.
- Я верю в куда большее, чем в каких-то щенят, — сказал он, не сдерживая улыбки, — Карл, ты же знаешь, каково это – быть единственным хранителем тайны, способной перевернуть весь мир. Не уверен, какая её часть тебе открыта, но я не интересуюсь тем, зачем каждый из вас сюда пришёл.

Лицо господина при слабом свете огня преобразилось, но вскоре он успокоился и к нему вернулись старые черты лица, когда он понял, что загадочный картограф не угрожает его миссии.

- До сокровищницы час ходьбы, не больше. Не думаю, что о нас забыли или, что они просто не обращают внимания. Всё-таки они – это не больше, чем обычные животные, над которыми у него есть особый контроль. А значит, что они ведут себя не глупее человека, хотя иногда управлять всей стаей ему не удаётся. Но это ещё пол беды: есть одна деталь.
- Что ты имеешь в виду? – голос Карла стал звучать менее стеснительно, так как секретов у картографа было куда больше, чем у него.
- По легенде, это был простой человек, но с одной необыкновенной вещицей. За которой ты и пришёл сюда. Золотая брошь, чья магическая сила и природа не объяснена современной наукой. Если сжать её в кулаке и закрыть глаза, то вспомнив любую другую мелкую вещицу непременно существующую, можно почувствовать её у себя в другой руке. Так можно красть вещи, находясь за тысячи километров от них. Однако, ты должен знать, что именно берёшь. То есть, все эти вещи должны находиться у тебя в памяти. А у него была поразительная память. Он за свою мирную жизнь объездил немало королевств.
Таким образом он пополнял сокровищницу. Ты, наверное, уже знаешь, что век воров, которым они так гордятся, и который так проклинают все богачи – вовсе не век воров, а век вора, так как почти все кражи совершил он сам.
Но пришло и его время. Однако, когда это случилось, его дух не покинул эту землю. Его жадность была настолько сильной, что он остался здесь сторожить свои богатства. И остаётся.
За всё это время он научился многому, стал силён, но чувствует он лишь тех, кто несёт в себе его порок – жадность. Так что, хоть он и может вызывать сокрушительные вихри магической энергии, он в большинстве случаев слеп. Но не сегодня.

Тут они встретились взглядами, хотя при таком освещении ничего увидеть ни у кого не получилось.
- И что я с собой могу поделать? – негодуя, сказал Карл, — разве это по части воли? Скорее, что-то врождённое, неотъемлемое. Как метка, как фамилия!
- Наоборот, всё очень даже хорошо, — успокоил его Доцилус, — ты послужишь сыром, а я — мышеловкой.
И хотя быть сыром было очень даже не лестно, прихлопнуть крысу очень хотелось.

- Я больше беспокоюсь не из-за духа, а из-за тебя, Карл. Как-бы ты не закончил также, как и он.
- У меня есть более важные причины, чем моя жадность, поверь. Хоть я и такой, но рисковать жизнью, чтобы просто получить тонны блестящих безделушек… Нет уж.
- И хорошо, если это так, но тогда зачем тебе это? Хотя, не хочешь – не говори.

Тут вернулись с задания остальные. Все расселись вокруг костра, а когда Хэмп подкинул дров, то лица сразу прояснились. Карл и Доцилус сидели друг напротив друга и возвышались на фоне уставших спутников, поэтому первым пришлось дежурить им.

С откровениями было уже покончено, поэтому они провели следующие два часа молча. После них наступала очередь Хэмпа, который за весь день проронил всего пару слов, отчего, наверное, его молчание было даже молчаливее, чем если бы его вообще здесь не было. Затем была смена Марка.

Минуты для него шли особенно медленно, так как он прекрасно знал, что ловушки не покрывали весь периметр. Были оставлены бреши, во-первых, для того, чтобы им пройти, во-вторых, просто, потому что капканов банально не хватило. Расставлены они были, конечно, по науке, но при большом количестве врагов это бесполезно.

Тут он заметил, что Марта не спала, а смотрела куда-то вдаль.
- Девице-то не спится, — насмешливо сказал Марк.
- Знаем мы таких, как ты. Десятками ловим, если не сотнями.
- Ну, как видишь, я у живых не ворую. А вот у мертвецов поживиться не прочь. Порой в их гробницах богатств больше, чем в целом городе.
- И всё же придут за тобой. Если не живые, то мёртвые.

Спор бы продолжился, если бы не шорохи вокруг. Завывающий ветер был особенно хорошо слышен, когда дождь прекратился, и его холод пронизывал всякую одежду. Дров Хэмп натаскал довольно много, но костёр не помогал справиться с холодом. Что-то таилось между деревьев, принимало различные формы. Бродячие стоны медленно доходили до людей. Всё вертелось в темноте. Голова при всматривании в даль начинала кружиться, а брошенный взгляд утопал в ледяной пучине мрака.

Мелькнула тень, ещё одна. Что-то над ними кружилось, навевая страх. Слышен вой. Протяжный, звучный, будто прямо в ушах. Марк разбудил остальных и вместе они образовали круг. Полусонные, они не могут сражаться в полную силу, но, видимо, придётся. Ветер всё усиливался, пока не перешёл в страшный ураган. Мгновенно потух костёр, и они провалились в тьму. В воздухе кружились куски гнилой плоти и оборванной ткани, постоянно сталкиваясь с держащимися за руки отчаянными путешественниками. Мнимая тишина взорвалась хором лая и звуком взметающейся земли.

- Конец! Вот и он! – прокричал Карл.
- Где картёжник? – спохватился Марк.
- Держитесь крепче, — Хэмп вышел из круга, так как был единственным из группы, кто был способен стоять на ногах при таком ветре. Он схватил свою тяжелую дубину и шагнул во тьму.

Холодное дыхание ощущалось со всех сторон, а конечности коченели. Всё начало расплываться и наконец раздался крик Хэмпа, который привёл в чувство оставшихся жертв. Марк что-то крикнул про пистолеты и открыл огонь, но одной рукой не смог удержаться в круге. Их закружило в смертельном вихре, и они бились в нём, пока что-то не сверкнуло и кого-то не разорвало окончательно. Кровавый смерч хватал всё на своём пути и не щадил никого.

Карл очнулся днём посреди изуродованного леса. Кровь въелась в стволы поваленных деревьев. Чьи-то внутренности были разбросаны по всей округе. Он вытер лицо и сбросил с себя чью-то оторванную ногу. Сплёвывая кровь, он осмотрелся. Это была совершенно другая часть леса.

- Далеко же вас унесло, — заметил человек со странной лампой, покрытой подозрительными узорами.
Это был картограф.
- Карл, я смотрю, ты способен ходить. Очень хорошо. Значит, в помощи моей больше не нуждаешься.
- Больше нет выживших? – рассматривая местность, спросил господин.
- Нет. Ты один. Когда всё началось, я успел выскользнуть из круга и спрятаться в тени с помощью заклинаний. Я ждал подходящего момента, и когда призрак начал рвать своей силой вас на части, а его оборона ослабла, я просто сразил его.
- И где он теперь? Исчез? – Карл сразу оживился.
- Он здесь, – Доцилус указал на свою странную лампу, — я его понизил в звании. Хотя он сопротивлялся довольно долго.
- И для чего тебе всё это? – недоуменно обронил Карл
- Тебе нужны материальные ценности, мне – духовные. Всё просто. Сооружение позади тебя. Недолго идти. Ты бы поспешил – тебе ещё предстоит обратный путь.
- Обо мне теперь можешь не беспокоится. И… благодарю за помощь.
- Это вам спасибо, господин. Спасибо и удачи. – картограф, продолжая без стеснения улыбаться, повернулся и, бережно держа в руках свою лампу, скрылся прямо на глазах.

Дойдя до сокровищницы, Карл остановился в благоговении. Сколько лет он ждал этого дня? Сколько людей он безвозвратно увёл за собой в этот ад? А теперь всё закончилось. Все кошмары исчезли, все мифы рассеялись. Простой лес, простые волки, простой храм, простые сокровища и одна не совсем простая вещь.

Зеленые каменные стены, замшелые грубые колонны, огромные плиты и камни. Храм, служивший великому вору сокровищницей, был настолько древним, что когда-то он сам стоял перед ним, совсем маленький и беспомощный. И теперь, когда он покинул этот мир, можно спокойно расхаживать по огромному пространству внутри. Но сокровища все лежали внизу.

Спустившись по огромной лестнице, он отыскал нужное помещение. Его взору предстала сияющая неимоверными красками картина: золото, серебро, алмазы, рубины, топазы, аметисты, сапфиры, изумруды, нефрит, янтарь, шелка, жемчуга, слоновая кость, кубки, перья каких-то птиц, ожерелья, бусы, кольца, серьги – всё это переливалось бесконечным множеством цветов, ослепляя и заставляя содрогнуться. Они висели на стенах, лежали в кучах, ими были забиты почти все щели между камнями, ими был усеян пол.

Солнце пронзало своими лучами насквозь всё помещение благодаря большому отверстию в потолке и одержимости прежнего хозяина безделушками, которые теперь отражали яркий дневной свет. Карл, прищурившись, стал идти к противоположной стене. Под ногами трещали, бренчали и звенели ювелирные изделия – бесценные сокровища всех королевств, которыми когда-то гордились и любовались, собранные за пятьдесят с лишним лет!

Всё это время, до сегодняшнего дня, дух сторожил эти сокровища, ревностно сдувал с них пыль. Теперь его здесь нет. И Карлу было неописуемо радостно, что сейчас ему не придётся вынашивать планы и рисковать, чтобы подобраться к цели всей его жизни.

Ведь тогда, в пещере, когда их оставалось трое, послышался шёпот, тот самый, который спускался сверху на людей и забирал их жизни. И сумасшедший прокричал: «Пустите меня! Это он нас зовёт, потому что мы его звали, и он пришёл, и мы пришли… Так надо, это судьба. С самого рождения. Мы были обязаны. Только наши души открыты ему, и мы должны объединиться в бесконечном вихре!». И Карл всё понял.

И эти знания в его руках стоили непростительно дорого.

Он потушил костёр и умертвил едва живых спутников, а потом принялся за главного с сумасшедшим. Эффект неожиданности и нож помогли ему справиться с главным, а последний даже не сопротивлялся. Когда с ними было покончено, то шёпот стал тише, но продолжал нарастать. Карл разбежался и ударился головой о стену.

Он очнулся в беспамятстве. Собрав нужные вещи и помолившись за спутников, которых сам же и убил, хотя и не помнил этого, он смог выбраться на поверхность. Лишь так он смог избежать кары. Забыв свои намерения. Перестав быть собой.

Память всегда возвращалась, а во время всех последующих походов он всегда держал при себе зелья амнезии.

Сейчас, всё это было неважно, хотя треск под ногами напоминал хруст костей. Его не сломил злобный дух, которому было больше пятисот лет, и он каждый раз вновь возвращался в этот лес, так неужели его может остановить какое-то сожаление?

Он зашёл в соседнее помещение, которое не было освещено совсем. Оно и вправду, как будто звало его. Посередине небольшого зала стоял трон и подле него лежал чей-то скелет. Карл наклонился стал осматривать его, но ничего не нашёл. Рядом лежал ещё один. И ещё. И когда глаза стали привыкать к темноте он обнаружил, что их было больше десятка.

Всё что он брал с собой в поход пропало во время нападения, так что приходилось своими руками в темноте возиться с останками. Мечи, луки, арбалеты, изогнутые стрелы и копья, а также различная броня – всё это было почти негодно, но заставило Карла задуматься. Какой силой надо обладать, чтобы одолеть духа, который на протяжении сотен лет расправлялся со смертными за пару секунд и становился только сильнее, поглощая их души. А ведь перед Карлом сейчас были только единицы, которые пробрались в сокровищницу. Чёртов картограф.

Ужас на долю секунды овладел Карлом, как только он подумал, что если бы тогда в таверне, во время набора добровольцев, он спьяну не рассказал какую-то глупую историю о злобном духе, то загадочный колдун, как он представился – Доцилус, так и не встал бы с места и не заинтересовался этим делом.

Он понял, что за пять сотен лет скелет никак не мог сохраниться, а значит, что искать надо именно саму брошь. Но ведь здесь ничего не было. Получается, что эта комната – ловушка, а сама вещь спрятана среди тысячи других? Тогда чей же зов он слышал? Он взглянул наверх и увидел неприметную вещицу, свисавшую на металлической цепочке с самого потолка. Наверное, дух держал её здесь, а не в куче других вещей, как раз для того, чтобы было легче следить за ней.

Он взял меч, залез и встал на спинку древнего трона, еле держась на ногах. Он прыгнул, взмахнув мечом в воздухе, и порвал хрупкую цепочку. Упав вниз, он ушиб ногу и уже не мог быстро ходить. Держа в руках маленькую золотую вещицу с изображением ока, он сидел и наслаждался моментом. Что-то нехорошее пронеслось в воздухе.

Глухой рёв послышался из главного зала, становясь всё громче и свирепее. Карл обернулся ко входу и увидел те самые оранжевые глаза. Жуткая тёмная фигура в три метра длиной с вытянутой шеей загораживала весь выход. Оно стояло не моргая, не дыша и не двигаясь, пока Карл смотрел на него. Стоило ему моргнуть, как оно бесшумно пододвинуло своё тело. Так, раз за разом, оно приближалось. Чёрный силуэт занимал почти всё поле зрения Карла, а горящие оранжевым светом глаза, точно уличные фонари, ослепляли его и мешали сосредоточиться на мыслях.

Он думал о призраке, которого они победили, о урагане, который они остановили и о ночи, что пережили. Неужели эти оранжевые глаза – подарок природы, а не признак одержимости? Неужто, даже без ужасного духа и его проклятия этот лес был таким опасным? Что ещё в себе скрывает этот мир?

Теперь всё, что он видел – это оранжевый свет, от которого глаза начинали слезиться, и он снова не выдержал. Он закрыл глаза, но оранжевый свет не исчез. Он бил сквозь веки и выжигал ему глаза, пока тот не ослеп.

Когда он очнулся, вокруг была тьма, из которой ему уже не выбраться никогда. Он упал на пол и стал искать своё сокровище, а когда нащупал что-то в форме ока, то успокоился. Он не знал, что ему теперь делать. Вспоминая украшения, которые носили молодые дамы, когда он жил во дворце, он набивал себе ими карманы. Так продолжалось до тех пор, пока он не вытянул оттуда всё, что только помнил при жизни, когда его имя ещё что-то значило.

Он не успокоился, зная, что теперь он не сможет любоваться тем прелестным блеском золота и серебра, украшенных драгоценными камнями. Все цвета, узоры, формы, отражения – всё это он успел забыть за четверть часа. Будто всё, что с ним когда-то происходило, он выдумал. Будто бы и не было никаких цветов и красок, а всё это – сон, сказка. Вся его жизнь шла к этому моменту, но можно ли это было назвать жизнью? Он просто не помнил её, не знал, что думать, так как все мысли у него всегда были направлены на брошь с рисунком того, что у него отняли. И теперь она была в его руке.

Он вспомнил брата. Молодого, успешного. Он, наверное, уже владеет замком, а сейчас принимает гостей. Льстит дамам, разговаривает о богатстве, о фамильных ценностях, о книгах. Или сидит за столом и поднимает бокал…

Он вспомнил его красивые, белые зубы, за которыми тот так следил, а теперь, окровавленные, лежащие в грубых руках Карла. Вспомнил и розовый язык, которым тот дразнился, когда был маленьким, а теперь даже почувствовал его в своей руке… Глаза. «Да, мне нужны глаза…» — подумал про себя Карл и в руках у него появились карие, когда-то красивые и сверкающие глаза его брата.

Он осторожно вставил их в свои глазницы и закричал.