К мeстo мы дoбрaлись дoвoльнo быстрo, пoэтoму срaзу жe нaчинaть пoиски нe стaли — дoждaлись остальных, но их все не было и не было. Пришлось самостоятельно искать ромашковое поле. Ею владело желание почувствовать что-то новое, меня же волновала только её сохранность. Цветочки росли прям возле тропинки. Она сорвала пару штучек, нервно посмеялась и взглянула прямо мне в глаза. Я ощутил некое сумасшествие в этом взгляде и тоже улыбнулся, как бы поддерживая её странное настроение.
- Они красивые, такие нежные и приятно пахнут… Вообще, я думала, что ты будешь вместе со мной.
- Я с тобой, но я не с этим. Сама же знаешь, что я против этого. Поехал только для того, чтобы ты не попала в волчью яму.
- Как обычно. Ладно, уже все равно. Так даже лучше, хоть кто-то из нас будет адекватным в этот вечер.
Она зашла в самую глубь поля, пытаясь дотронуться по пути до каждой ромашки. Бежала красиво, её волосы волнами развивались на ветру, падая на некоторые, особо высокие, цветки. Казалось, что она давно слилась с этим полем, а белое платье превратилось в ещё одну ромашку — самую главную и волшебную.
- Эй! Ты там надолго? — спросил я, когда больше не слышал странного смеха.
- Я слышала машину, они тут?
- Да, — я повернул голову и увидел профи в этом деле. Почему-то на их лицах всегда были огромные улыбки — при нашей первой встрече, при первой вылазке, при сегодняшнем дне, — всегда.

Иногда я думал, что дело во мне, но эти мысли проходили почти сразу. Как-то раз проходил мимо их грузовичка, окошечко, располагавшееся прям на уровне глаз, светило так, словно там электростанция. Любопытство взяло вверх, я аккуратно подкрался и подсмотрел. Казалось бы, все как всегда, та же бумага для самокрутки, то же пиво, те же люди и те же улыбки. Боже, как они меня напугали, когда внезапно засмеялись так сильно, что я почувствовал дрожь по земле, которая, вероятно, была выдумана моим мозгом, но это не помешало мне смотреть дальше. Зачем? Не знаю. Один подошел к окну, посмотрел вдаль, потом, увидев мои испуганные глаза, посмотрел сквозь них и начал говорить мое имя раз 10, а может, и больше. Друзья его отвели, говоря, что на улице уже никого нет. Но он же меня видел…
Честно, я бы не хотел, чтобы они были тут. Не нравятся. Зачем она вообще связалась с ними? И теперь стало ещё сложнее — это не одна девушка, а ещё 5 странных типов, которые просто не в себе. Я их ненавижу всем сердцем, но должен терпеть это. Ради неё. Хотя бы ради неё…
Девчонки сразу побежали к ней, крича что-то на их языке, который я, как ни учил, так и не смог понять. Он прост — к каждой гласно прибавляется «мыр», что расшифровывается, как: «Мы — радость». Таким стилем они пользовались специально первые минут 30, чтобы сделать ложную видимость того, что все круто. Почему я не велся на это? Они охотно приглашали нас на каждое такое «мероприятие» и постоянно звали на новые. Им нравилось, что теперь их 7, как число, которое символизирует удачу. Как-то у них уже был опыт с такими же, как и мы, только те умерли в больнице. Жаль. Жаль, что её потянуло на это, а они оказались рядом. Думаю, что было бы не так плохо, если бы… Нет. При любом раскладе это ужасно. Иногда нам платили. Это были не такие уж и большие суммы, но зимой они могли позволить мне скопить на подарок или купить новые курсы. Такое было только в крайних случаях, когда я орал, угрожал и обрывал все контакты. Они приходили под дверь, слали письма с извинениями на мою электронку, слали, как я упомянул выше, деньги. Только из-за её постоянных нервных срывов и нестабильного состояния мы вновь и вновь ехали с ними. Вот уже 3 года так. Никогда не отпущу её одну. Ни за что.
Я пытался с ними не говорить, но все же приходилось отвечать, хотя бы для того, чтобы она не злилась на меня. Они уже вовсю курили где-то через час, а чуть позже началось. Эти моменты были особенно страшными. Если она больше ловила галлюцинации, то они всегда были буйными. Буйными, но с улыбкой. Они орали матом — улыбались, дрались — улыбались, падали, ругались, теряли сознание — улыбались. Даже во сне. Будто кто-то им зажал мышцу, либо она сама сделалась такой…
Первый крик я услышал только под вечер. Один из них упал прямо в канаву. Доставать его я не спешил, остальные же попросту не обращали внимания — у них был свой мир. Как же он орал… Пришел я к нему, а глаза закрыты что-то говорит шепотом, потом снова кричит. Потянул за руки — начал меня бить. Оставил эту затею и вернулся к ней. Она по-прежнему спокойно разговаривала с картошкой, жалела её, мыла, резала, потом говорила, что она жестока, брала новую и так по кругу. Боялся, что поранится, но, на удивление, ни царапины. Тот, что был в канаве, каким-то образом был уже рядом с девчонкой. Он гладил её ногу, а потом проводил языком. Это было настолько отвратительно, что я захотел просто уйти отсюда, но не мог. Был ещё вариант — присоединиться к ним, но это было даже хуже. Девчонка, к слову, просто стояла, изредка пошатывалась и шевелила губами — не говорила, я слушал. Внезапно она дернула ногой так внезапно, что канавный драчун лицом впился в землю. Он поднялся, сказал: «Всегда спасибо!» и вновь встал на колени, резко сжал свои губы так, что из них потекла алая кровь.
Я отвернулся к повелительнице картошек, которая уже начала паниковать. Она просила меня отозваться, но говорила так тихо, что услышать было проблематично. Я что-то сказал, успокоив её своим голосом. Она начала протягивать руки, показывая мне глубокие порезы. Боже… Как я мог не заметить?! Как она смогла сделать это пластиковым ножом? Я побежал к машине за аптечкой, но её там не было. Открыл их машину — пусто. Вдруг увидел троих, которые, активно жестикулируя практически у меня под носом, привлекли мое внимание. Двое лежали на земле, один стоял над ними и показывал пальцем-то на первого, то на второго. Возле них и лежали аптечки. Я сделал пару тихих шагов, утащил одну и рванул. Её уже не было на том месте. Я кретин! Оставил её одну… Бегая глазами по земле, я нашел след крови и пошел по нему. Уткнулся прямо в чью-то спину.
- А у вас болит голова? Не бойтесь, это пройдет, — сказал этот человек, смотря куда-то в сторону. Очень медленно он повернул голову и посмотрел назад, где уже простыл мой след. Оказывается, видел меня. Это я понял поздно, когда получил чем-то тяжелым по голове. Помню, что было больно, встать не смог. Все кружилось, я отключался, но все ещё помнил о ней, о том, что ей нужна помощь.
- Пациенту нужна срочная госпитализация! Его… в 12… 145! — бормотал голос надо мной. Потом он схватил мою руку, попытался поставить меня на ноги. Пытался он недолго, поэтому просто закинул меня на плечи. Да, он был настолько сильным и большим, насколько можно. Я отключился. Теряя сознание, я видел и её, и канавного, и всех остальных, они смотрели прямо в глаза, идя на корточках за этим сильным.
Открыв глаза, я увидел небо. Жив. Встал. Стою. Потрогал голову — крови нет, посмотрел на землю, на которой лежал — чисто. Возле ног — две аптечки, пластиковый нож. Палатка была в двух шагах. Зайдя, я увидел тела всех. Протер глаза, несколько раз покрутил головой и вновь попытался вспомнить: мы приехали, выпили чай… с ромашками…