Этo былo тaк труднo… слишкoм труднo для смeртнoгo, нe сoстoящeгo в элитe мирa сeгo.
И тaк… нaчнeм.
2021 гoд, Июнь, Сoчи. Пoслe работы, я отправился на пляж, обожаю его, там есть одно местечко куда я хожу отдыхать душой. Вдоволь наплававшись и позанимавшись на турнике, я собрался уходить, как вдруг получил смс от «Ленты Ру», это было экстренное сообщение о теракте. Один женский монастырь Санкт-Петербурга был захвачен террористической группировкой… кажется моя печень подверглась судороге. В этом монастыре жила моя первая и вечная любовь, дело в том, что у нее не было гражданства, но ехать к себе на родину — не было возможным, так как ее родственники были все мертвы… а выйти за нее, я никак не мог… так как и имевшиеся у нее документы были сделаны с кучей ошибок на «тяп-ляп»… всего какие-то бумажки, сделанные не на совесть ее родителями — стали причиной ее трудной судьбы… когда я увидел фотографии разрушенного здания в огне… я уронил телефон на песок и пошел в воду. Я плыл, плыл, плыл… и в итоге потерял чувства. Уйдя на глубину около 4 метров, я оказался во тьме. И тут резко словно миллионы свечей зажглись в водной толще. И я услышал голос… из ниоткуда… и повсюду.

— Антон… хм… наконец-то. Ты умер, парень. Как впечатления?
Я молчал.
- Ты наверное рассчитывал увидеть рай, верно? Но увы… ты его не заслужил. Но… заслужил шанс… шанс кое-что подредактировать? Интересует? — голос был женским, но без сомнения демоническим… словно говорило само пламя преисподней.
- Я даю тебе этот заветный шанс… Твоя любимая будет полностью невредима, цела и с паспортом… плюс бонусом немного средств. Взамен… я хочу 66 невинных душ, отправленных мне твоей рукой. Что скажешь, Антон?
Я словно висел в пространстве, как космонавт. Был сильно напуган этим… и тем, что херувимы не берут меня до сих пор под руки… и кивнул головой.
- Прекрасно… просто отлично… тогда… стань тем, кем восхищался… — внезапно все закружилось, и я упал на спину.
Открыв глаза, я видел ранний восход. Встав, я обнаружил себя на том самом месте, где и отдыхал вечером. Телефон был забит пропущенными и смс. Отзвонившись всем близким, свалив все на грозу и перебой со связью, пошел домой.
Едва ли я хлопнул дверью, как мобильник зазвонил снова. Это была Катрина… та, кого я вчера уже мысленно хоронил.
- Солнышко, привет, ты не поверишь, что произошло… наш монастырь… его… уничтожили… меня один добрый человек взял на время погостить у себя, а тем временем игуменья передала ему через знакомого паспорт на мое имя и 90 тысяч рублей, сказав, что это чудо, что мы живы. Я уже купила билет, сегодня в 19:27 буду у тебя, ты же встретишь меня?
- Да… я буду вовремя, я очень рад, что все так сложилось, это действительно… чудо… — во рту пересохло.
Помывшись в душе, я уснул.
Проснулся в 17:25 и побежал к вокзалу. Одна радость — бежать по набережной. Встретив ее… я жадно впился в ее уста и всю дорогу до дома мы смотрели жадно друг друга. Думаю, излишне будет объяснять, что было между нами уже в доме. Она поела, все рассказала, поплакала и стала смотреть кино, теперь перед ней открылись огромные возможности… просто невероятные. А я зашел в ванную, умыл лицо холодной водой, и тут же свет мигнул…
В зеркале отражался я, но без малейших эмоций. Словно мне судья выносил приговор смертной казни, а я уже смирился с судьбой. Глаза были черными провалами… а лицо белое как снег. В ванне что-то звякнуло.
Острый кухонный нож лежал прямо в центре… за все своя плата.
Я взял его, медленно прошел в прихожую, поравнялся с плакатом Майкла Майерса, подумал на секунду, что это мое отражение, и беззвучно ушел из дома.
Я долго думал куда мне пойти, но потом вспомнил как часто видел велосипедистов, около ипподрома. Они там трюки разучивали на бетонных спиралях и возвышениях. Мне повезло… сегодня там около 12 человек. Словно тень падающая от пролетающей птицы, я медленно спустился к ним и замер за стеной некрупной котельной. Они во всю смеялись. Я удивленно заметил как мои мышцы окрепли… я никогда не был слабаком, но сейчас… нож буквально скрипел от сжатия моей руки. Медленной поступью я подошел к ближайшему из них. Его собеседник разумеется заметил, как за спиной его друга вырос двухметровый силуэт. Но ничего сказать не смог. Я резко вонзил нож в шею парня, вытащил, оттолкнул его в строну и вонзил в живот второму. Я видел как край ножа вышел из его спины. Началась паника, крики, но было уже поздно. Кровожадное безумие, неистовая ярость, овладели моей пропащей душой. Я резал, бил, ломал шеи. Одному из них почти удалось выбраться, но я без тени сомнения, кинул нож следом. Я никогда не мог метать нож так, чтобы его ручка не ломалась. Но в этот раз… лезвие вошло с сочным скрежетом в спину парня, и тот с каким-то подавленным, булькающим кашлем упал. Я вытащил нож, подтянулся на одной руке через ограду, спешно ушел домой.
В прихожей я быстро написал на бумажке число «14» и заперся в ванной. Смывая с себя кровь, я видел как тени у глаз рассеиваются… мышцы релаксируются, гнев стихает. Я лег спать в зале, не мешая Катрине наслаждаться ее первой ночью свободы.
Следующий день был просто райским, мы гуляли по парками, ели мороженное, сходили в кино, в боулинг, аэрохоккей, даже покупаться успели… именно на пляже… я и услышал про назревающую этим вечером пляжную вечернику. Сославшись на бессонницу, я оставил Катрину смотреть кино, готовясь ко сну, и ушел прочь.
Только выходя из подъезда своей пятнадцатиэтажки, я вспомнил, что не взял нож. В глазах снова потемнело, мышцы набухли… слух и обоняние усилились раз в 5 от обычного состояния. И начала зарождаться дикая жажда… жажда смерти. Из рукава моей джинсовой куртки выпал нож… я хотел улыбнуться, но вдруг понял, что не могу… словно это стало мне совсем ненужным. Я поднял нож и отправился на пляж через проулки и маленькие улицы, все время старался держаться вплотную к домам и быть в тени.
Дойдя до пляжа, я услышал громкую музыку, смех, веселье. Вечеринка была в зените… многие дурачась одевали маски, шапки и даже грим. Не привлекать внимание — оказалось просто. Я зашел в воду, там купались очень многие, любуясь звездным небом и луной. Я старался примечать тех, кто плавали в одиночку. Ныряя под воду, я подплывал снизу, моментально утягивал к себе и бил ножом. После восьмой жертвы я слетел с катушек. Стал убивать и тех, кто плещется на мелководье. Поскольку я делал это быстро, то меня долго никто не замечал. Но потом… жуткий крик, и все уставились на меня. А это была уже двадцать девятая жертва за вечер. Все побежали кто куда, но один качок кинулся ко мне схватив за горло. Я отпустил нож и схватил его руку в двух местах рядом… этот участок, что был посредине захвата, стал надуваться как шарик и лопнул, обрызгав нас двоих кровью. Парень изумленно посмотрел на меня… затем его взгляд лишился осмысленности и он рухнул на землю. Тридцатый… я спешно ушел домой.
Следующим утром я отправился в парикмахерскую, постригся налысо. Как я не любил свой пепельно блондинистый оттенок, но улика есть улика. Сжег свою куртку. Как я и думал, в новостях уже во всю трубили тревогу о появлении маньяка. Полиция отчаянно патрулировала улицы, задерживали всех подряд. В нашу квартиру приходили не менее 10 раз, всегда открывала Катрина, ей сильно нравилось чувствовать себя хозяйкой квартиры. День проходил как обычно, я готовил, тренировался, наслаждался отпуском с своей возлюбленной. Она много спрашивала о том куда я хожу по вечерам, взяв меня за половой орган, заставляла поклясться, что не имею любовницы.
Но алый закат оборвал блаженство… еще двадцать две жертвы… я не знал куда идти, чтобы не столкнуться с полицией. И тут я понял… никуда идти не нужно. Я спустился на первый этаж и хорошенько треснул по домофону кувалдой. Как я и ожидал, он был в ауте и дверь стало не открыть. Звоня в каждую дверь по очереди, я хватал открывающего за шею, втягивал внутрь квартиры и убивал ножом. Кто-то успевал кричать, кто-то нет. Но с такими бетонными стенами даже самбуфер не побеспокоит, не то что крик.
Так я добрался до последнего этажа. Мне остался лишь один человек… лишь одна жертва и все… я решил снова спустится на первый этаж и выломать дверь домофона, убив первого, кто там будет. Проходя свой лестничный пролет, я услышал как открылась дверь… моя дверь.
Вышла Катрина… она увидела меня… всего в крови… с ножом… с темными глазами… увидела двери соседей измазанные мозгами и внутренностями кишечников. По ее глазам потекли слезы… она бегала с этажа на этаж, но нигде не находила того, что искала… она искала жизнь.
В итоге она вернулась к себе в квартиру. Я подошел к ней с блокнотом и дописал при ней «+21″, она зарыдала и оттолкнула меня прочь. Я пошел за ней. На первом этаже она столкнулась с запертой дверью домофона и не могла выйти. Увидев меня, она упала на колени и стала умолять пощадить ее. Я откинул нож в сторону, дав ей понять, что совершенно не опасен для нее, но она умоляла дальше, плакала и с ужасом смотрела на меня. Мной вновь овладела ярость… безумная… неестественная. Я схватил нож и пошел к ней. Она побежала мне на встречу, и обняла меня плача в шею. Я стал гладить ее по спине.
- Ты… ты — чудовище… ты… не тот кого я любила… прошу тебя, уходи… — сказала она со слезами, шепотом.
Я отшатнулся от нее… я не верил, что она может такое говорить.
- Ты не мой, Тошенька… уходи прочь… в ад, откуда пришел… я тебя не люблю… — сказала она, глядя мне в глаза.
На моих удивленных очах выступили слезы… я занес нож для смертельного удара и сделал его очень стремительно.
Вонзив лезвие себе в грудь, я прошел пару шагов вверх по ступеням и упал. Я видел как дверь рухнула от напора спасательного отряда, как на Катрину накинули полотенце и увели прочь… кто-то крестился рядом со мной, кто-то кричал в ужасе и истерике про умершую мать… дочь…
Я смотрел в бетонные ступени и понимал… 66 жертва… была жестоко обманута.