Пoд свeтoм пoлнoй луны нa нoчнoм нeбoсвoдe, oсвoбoдившeмуся oт oкoв дoждливыx туч, пo oзeру, пoxoрoнившeму пoд сoбoй цeлый жилoй рaйoн, плылa лoдкa с oдинoкoй фигурoй; причaлив к бeрeгу, oxoтник зa нечестью – красно-чёрный силуэт — спрыгнул на землю, наслаждаясь шёпотом завывающего ветра и музыкой битых бутылок, подвешенных за сухие ветви старых деревьев, — они должны были отпугивать потустороннюю нечисть – во имя тех, за кого умершие молились, но не исполнивших их последние мечты. Вороны, гаркнув во всё горло чужаку, взмахнули крыльями и устремились прочь с проклятого места, будто предупреждая, что сюда не стоит соваться; деревянная табличка, покачивающаяся на ржавом гвозде, гласила: «Всяк сюда вступивший назад дороги не найдёт». Глаза незваного гостя блеснули алым: назад всё равно не отступить. Пальцы впились в металлические рукояти острых клинков, на которых пятнами блестела ещё свежая кровь; скоро на них останется ещё одно красное воспоминание, ведь дампир уже успела почувствовать, что тот, кого она искала всё это время, находится здесь, рядом.
И пусть эта тварь молится, что она пока ещё жива.

Девушка, осторожно вступая по влажной земле, осматривала окрестности почти что голого острова: здесь, среди сухой травы и пары-тройки одиноко стоящих старых деревьев, можно было заметить кое-что интересное – необычные следы, совсем свежие, точно не принадлежавшие человеку или заражённому: на коре размашистого дуба с голыми ветками-руками, тянущимися к естественному свету луны, виднелись срезы, будто нечто большое точила об него острые когти или зубы; под ногами – отпечатки чьих-то лап, не похожих ни на что, что ранее видела Рейн – свежие, будто кто-то… очень здоровый куда-то спешил. Оно – не человек и не похожее на него существо. И не марасрек… Неужели в этих помоях обитает кто-то более серьёзный и грозный?

Какие тайны хранит Морттон в этих болотах?
- Вот это громадина, – дампир присвистнула, садясь на колени и проверяя образования в земле, которые приняла за следы. Глубокое, будто буром прошлись в поисках чего-то интересного. И горели ярко-голубым светом. Странно всё это. – Что за чёрт?!
Улики нитью вели её в ловушку.

Дампир, встав и отряхнувшись, после — прошла несколько метров вперёд, пока не наткнулась на пустырь со… старыми кораблями, когда-то величественными и красивыми. Значит, кладбище, да? Неудивительно, что её сюда занесло. Рейн прищурилась, не выпуская рукояти клинков; лайнеры, грузовые корабли, танкеры, контейнеровозы, моторные лодки, и самые обычные деревянные… В этом месте доживали своё остатки человеческого прошлого; в старости «игрушки», помогающие своим хозяевам по жизни, уже не нужны, вот и выброшены в одном месте, ожидая, когда земля поглотит их в себя. Ей здесь не нравилось: угнетающая атмосфера разрухи давила, а кислый запах ржавчины заставлял задыхаться и часто откашливаться, глаза пощипывало… Поскорее бы это всё закончилось; вернуться в штаб-квартиру Бримстоуна, смыть с себя всю эту грязь и проваляться в постели пару дней без вылазки на новые задания. Но всё это лишь мечты, а работа, тем более такая, не требует отлагательств. Дампир выдохнула и, осторожно пробираясь ближе к открытым воротам старого кладбища кораблей Морттона, заметила, что следы, по которым она шла, неожиданным образом оборвались: либо эта странное существо умело парить, либо здешняя вода уже успела всё скрыть от любопытных глаз незваного гостя. Но ни в одну из этих догадок не верилось.

И где же ты прячешься, тварь?!

Пройдя ещё немного, дампир даже и не заметила, как вокруг неё выстроились несколькими рядами огненные светильники, а правая нога погрязла в… пентаграмме? По крайней мере, схематичное изображение на земле с неизвестной символикой и самодельными деревянными амулетами-рунами рядом с ним выглядело именно так. И тут же, смотря своей носовой стороной прямо на Рейн, доживала годы старая ржавая моторная лодка с побитыми стёклами… Эдакая трибуна? Интересно. Девушка запрыгнула внутрь и увидела, что на приборной панели лежало несколько странных вещей: пара подсвечников, что ещё горели слабым огоньком, смятый лист бумаги, раскрытая книга и… пепельница с тлевшей сигаретой. Дампир взяла в руки записку, расправила ее, как смогла и, прищурившись, попыталась связать иероглифы с известными ею буквами – писавший послание явно слишком куда-то спешил или же сильно волновался:

«Кази говорила, что я не смогу ничего добиться! Ха! Наивная тупая шлюха! Только и могла гадать своей вагиной перед мужиками, пока Марасса готовила к пробуждению свою девочку! Ты бы видела, старая мразь, как она прекрасна! Немец открыл мне глаза! Спасибо мистеру Юр…»

Резко оборвалось; оно не несло в себе никакой ценной информации, только, разве что, полукровка узнала имя той самой гадалки, которую так и не смогла спасти. Рейн скомкала лист бумаги в комок и выкинула его куда-то за спину, теперь уже сосредоточившись на толстенной книге: страницы были пожелтевшими, на некоторых виднелись засохшие пятна крови, а некоторые и вовсе были вырваны, чтобы некто любопытный не узнал все тайны магических ритуалов. Полистав старинный том, дампир решила остановиться там, где была заложена тканевая закладка с нарисованными на ней рунами – кто-то явно фанатик своего дела.

- Вуду ритуал? – догадалась Рейн, продолжая переворачивать исписанные древним текстом листы книги, вскоре остановившись на самой последней странице. – «Чтобы пробудить мать Преисподней». Хм… — дампир посмотрела на пепельницу с сигарой – в голове щёлкнули выключателем пару догадок, включая и то, что кое-кто слишком много употреблял всякой дури. – Либо она курит, либо здесь уже успел кто-то до неё побывать.
Если не Марасса, то кто?..

Резко захлопнув книгу, дампир вновь положила её на приборную панель. И из-за этого куска печати столько шумихи? Да быть того не может! В обычной жёлтой прессе, которую продавали мальчишки на улицах за какие-то гроши, было больше мистического и пугающего, чем в этой макулатуре, исписанной самыми больными психопатами, верующими в неизвестно что и кого.
Однако…
Что-то действительно пошло не так. Рейн не сразу поняла, как весь мир вокруг неё вдруг замер, будто само время остановилось; трава перестала колыхаться от слабого ветра, музыкальный перезвон бутылок прекратился, вороны и лягушки затихли… Вообще ни звука. Будто мир в одночасье вымер, и дампир – единственная, кто вообще остался жив. Девушка натуженно сглотнула, быстро осматриваясь; пентаграмма перед ней заискрилась голубой магией, руны поднялись в воздух, медленно вращаясь вокруг себя, а после – резко вспыхнули и посыпались на землю угольным пеплом. Рейн сделала пару шагов назад, крепче хватаясь за клинки; земля, на которой была нарисована дьявольская звезда, начала проваливаться в иссини-чёрную бездну. В воздухе запахло аммиаком.

Сквозь пелену тишины эхом послышался зловещий шёпот неизвестного существа.
-Э-э-э… Привет? – дампир и сама не поняла, как сказала что-то вслух. Её будто сковало невидимой корочкой льда. Будто кто-то вытаскивал из горла хоть какие-то слова. Было неприятно, страшно.
И холодно…

Пентаграмма полностью провалилась под землю, всасывая в свою дыру, как слив в ванной, уже воду окружающих болот; таинственный шёпот будто ускорился во много раз – почти как прокручивали в плеере кассету, которую зажевало от постоянной перемотки, и от этой какофонии начало закладывать уши. Рейн, словно под гипнозом, просто стояла на старой лодке, наблюдая за трансформирующимся рисунком звезды, и не могла ничего сделать – некто невидимый силой удерживал её в этом проклятом месте.

Ожидание слишком затянулось.
Но… Стоило внезапно появиться чему-то длинному из червоточины, похожему на гигантскую клешню с острыми на ней рядами шипов, как Рейн вовремя опомнилась и отпрыгнула в сторону до того момента, как под тяжестью конечности некого чудовища моторная лодка сложилась спичечным коробком; все улики, доказывающие причастность к вызову загадочного существа при помощи запретной магии канули в лету.

Из недр земли показалось то, от кого расплодились на этих землях чёртовы монстры-убийцы – та самая «Мать Преисподней»: огромная матка марасрека, со щупальцами, растущими из пасти, длинными веточками ног, высотой почти в пять или больше метров. Она, рыча и щёлкая своими хелицерами, уставилась многочисленными глазками-бусинками на того, кто пробудил её от векового сна. Нарушитель должен покинуть владения истинной королевы Морттона.

- Ах, большая мамочка, — оценила соперника Рейн, заправляя прядь огненно-рыжих локонов за ухо.
Давно не было хорошей драки.

Королева, услышав колкость в свою сторону и будто поняв её, утробно зарычала; из огромного живота, из пуповины или то, что было на неё похоже, но явно являлось половым органом, чудовище начало рождать на свет несколько коконов в зеленоватой жидкости, из которой, почти сразу же, начали вылезать на свет марасреки-детёныши: как обычные, так и те, кто был более физически развит – их уже успели окрестить «стражами». «Мать» двинулась на Рейн огромным лайнером; давила собственных отпрысков, замахивалась когтистыми клешнями – делала всё, чтобы достать приставучего дампира. Существо будто парило над водой, давя огромным телом старые корабли; всё прогибалось под ней, всё уничтожалось под тяжестью её хитинового тела. Крючковатые клешни пытались ударить Рейн, но девушка вовремя уворачивалась от ударов, бежала по мелким островкам, надеясь добраться до лодки и отступить – временно, пока не придумает, как сразить эту чёртову тварь. Неприятный зуд и жжение кожи в ногах дампир старалась игнорировать. Не то время и не то место, чтобы думать о боли.

Они будто играли в догонялки: Королева топила корабли, лодки и лайнеры, будто те были старыми игрушки; дампир, не оборачиваясь, бежала со всех ног – впереди виднелась лодка, на которой она сюда добралась. Отлично, осталось всего ничего, и она сможет уплыть от этого треклятого острова! Однако как только Рейн хотела запрыгнуть внутрь своего транспорта, так «паучиха», зарычав, в один прыжок отрезала путь к отступлению; дампир успела только вовремя отпрыгнуть в сторону, успев при этом задеть острым клинком хитиновую ногу; как оказалось панцирь тонкий, внутри — оно вообще было полым, и из-за лёгкого нажима заточенной стали пошло трещиной, а вскоре и вовсе упало на землю. И как такие тонкие лапки вообще удерживали такую громадину? В голове яркой лампочкой щёлкнула мысль: Рейн усмехнулась; кажется, она знает, как прекратить гонять по старому кладбищу старую королеву марасреков – кому-то давно пора на заслуженный отдых на тот свет.

Рейн, схватив рукояти клинков, подозвала марасрека-гиганта к себе, которая, будто фабрика по размножению, «выплёвывала» в свет яйца с собственными отпрысками; «Мать Преисподней», рыча, шевелила рядами усиков-щупальцев у рта, истекая ядовито-жёлтой слюной; кто-то из них останется один править Морттоном. Монстр двинулся огромной глыбой на маленького человека, явно думая, что погоня по старому кладбищу продолжится, но полукровка оказалась проворнее: побежав будто на живой инкубатор многочисленных марасреков, Рейн, упав на спину, проскользнула под живот зазевавшейся твари, успев несколько раз чикнув клинками её ноги, а затем, быстро поднявшись на ноги, двинулась в сторону старого контейнеровоза; королева истошно завопила резаной свиньёй и, прихрамывая на оставшиеся лапки и на те, что успели немного отрасти за короткий промежуток времени, поплелась следом за дампиром. Обгоняя собственную мать, за полукровкой также семенили молодые марасреки, но они девушку никак не беспокоили: главное, чтобы всё получилось, чтобы всё сработало как часы.
Другого шанса потом может и не быть.

Наконец, добравшись до старого корабля и запрыгнув на него, Рейн уже хотела отбежать в сторону, как неожиданно почувствовала встряску; хорошо, что острые каблуки не дали ей упасть. Повернув голову, девушка увидела, как чудовище пыталось заползти на судно, заставляя его прогнуться под её тяжестью, а корму лайнера – подняться к небу. На матку покатились старые бочки, и она, размахивая своими клешнями, отбивалась от всякого мусора – ей хотелось быстрее добраться до надоедливой рыжей букашки и попробовать её на вкус. Её собственные дети, также пытающиеся добраться до полукровки, становились жертвами либо катящихся на них контейнеров, либо матери, которой было плевать на слабых отпрысков. Она может родить их потом, много родить, но сначала… сначала вкусить тело надоедливой рыжей букашки. Дампир, пытаясь удержать равновесие, медленно двигалась к «Королеве Преисподней»; и как только монстр, отрастив недавно срезанные конечности, сильнее сжала нос корабля, будто он какая-то бумажка, клацнула хелицерами, стараясь уцепить сопротивляющуюся жертву. Рейн ударила гигантскую матку марасреков ногой по тянувшимся к ней щупальцам и, упав на пол, чуть не угодила прямо в слюнявую пасть голодной Королевы членистоногих уродов: кем-кем, а ужином какой-то там доисторической падали она быть не собиралась. Поэтому из последних сил кинулась от монстра прочь, понимая, что нужно опять выждать время и повторить трюк с отрубанием конечности, но…
Время было против неё.

«Паучиха» опять наклонила корабль, и дампир упала на пол, больно ударившись лопатками; она скользила по полу прямо в пасть огромного монстра, который уже своими когтистыми лапами почти отодрал металлическую оболочку судна; дампир перевернулась на живот, вытянув ноги, вперёд острыми каблуками; как оказалось, но даже против такого жалкие хитиновые лапки не могут защитить матку марасреков. Пулей пролетев к ногам, дампир зацепилась сапогами за лапки «Матери Преисподней», встала на руки и, сделав сальто, оторвала ещё две ноги от тела отвратительного существа. Монстр взвыл, и Рейн, поднявшись на ноги, перешагнув через хитиновые ветки-лапки, зажала в руках клинки, прыгнула к чудовищу, направив острые лезвия прямиком в надутый живот, продолжавший изрыгать многочисленные яйца. Несколько надрезов, вопли, и на Рейн почти что водопадом полилась грязная кровь. Матка, ослабев, отпустила корабль, и тот, рухнув в болота, поднял волны, накренившись немного вбок. «Паучиха» сползла по носу судна, издав сиплый полустон-полувсхлип; самое слабое место там, где обычно рождаются детёныши – ахиллесову пяту оказалось найти не так сложно. По крайней мере, есть надежда на то, что таких тварей из самого Ада больше не призовут на эту землю. Яйца, которые матка успела отложить, начали иссыхать и вскоре осыпались пеплом – как и те самые руны.

Рейн шумно выдохнула и, спрыгнув на землю, подошла к свежему трупу гигантского марасрека с распоротым животом; острые рёбра блестели кровавой плёнкой под светом луны, защищая отвратительно-грязные внутренности. Неприятное зрелище, но…
- Спи дальше.

Но… что-то тут было не так. Дампир, аккуратно раздвинув панцири свергнутой королевы потустороннего мира, чтобы внимательнее осмотреть её органы; действительно, одно из рёбер было лишним. Видимо, не такая уж она и королевская особа, раз имеются такие анатомические дефекты.

- Хм… Ты съела что-то, от чего у тебя несварение желудка? – кислый зловонный запах гнили ударил в нос, девушка помахала рукой, отгоняя его подальше, но продолжила смотреть на торчавшее лишнее ребро, которое странно выделялось на фоне остальных: небольшое, будто человеческое, опылённое словно золотой краской, искрилось светло-жёлтым оттенком. – Светящееся ребро?

Рейн с силой вытащила странную кость из тела гигантского марасрека; лёгкая, будто полая, она почти не чувствовалась на ладонях, но так приятно источало мягкий золотистый свет. Дампир осматривала лишнее ребро Королевы Преисподней так, будто нашла некую драгоценность. Но сокровище имело одну тайну: руки девушки непроизвольно сжались на кости, а потом направились в сторону живота. Какого чёрта?! Что происходит?! Рейн пыталась сопротивляться невидимой силе, но… она просто не могла. Кто-то толкал её на самоубийство или же?
Что вообще происходит?!
- Я… Я не могу это контролировать! – стиснула зубы дампир, стараясь держать от себя подальше заколдованное ребро. – Чёрт!

Руки-предатели в одно мгновение с силой засунули в живот инородное тело. От нахлынувшей боли у дампира чуть не навернулись слёзы; всё тело горело неистовым пламенем, перед глазами всё начало плыть; ей казалось, что она плавится восковой куклой… Она боялась посмотреть на собственное тело, но чувствовала, как её покидают силы. Не смея противостоять чему-то неизвестному, девушка, корчась от боли, упала на землю; собственные пальцы будто проникали под кожу, пересчитывая собственные рёбра, будто выдирали ставшие ненужными остальные органы. Дампир не слышала вокруг себя ничего: мир, состоящий не из самых ярких красок, резко потемнел… А силы на то, чтобы сопротивляться болевой волне, окончательно иссякли. Кошмар, просто кошмар… Проснуться и очутиться в Бримстоуне, рядом с Минс, рядом со Светланой… Веки налились тяжестью, и девушка, издав болезненный стон, скрючилась и закрыла глаза; по щекам, оставляя жжённые дорожки, покатились капельки слёз – именно поэтому она старалась никогда не плакать.

Слёзы ранили только сильнее.
Но сейчас… Сейчас она ничего не могла с собой поделать.

Когда темноту резануло белым светом, дампир, сквозь мутную пелену, успела разглядеть галлюцинацию, вызванную болью от инородного тела внутри: лысый мужчина с моноклем на глазу, в военной форме. Во рту мундштук с тлевшей сигаретой… Сигарета… Почти такая же, как и та…

Он склонился к ней и ядовито прошептал:
- Полагаю, у тебя есть то, что я ищу. Можно сказать, что я – коллекционер подобных вещей.
- О, Боже… Боже…
Дампир пыталась цепляться за жизнь из последних сил.
- Ничего личного, но, знаешь, подобное мне очень нравится!..
Рука в перчатке засветилась ярким пламенем, и мужчина сильнее склонился к Рейн и…
Истошный вопль эхом окатил всю окрестность Луизианы.
Вороны, услышав его, поспешили удалиться от проклятого места – здесь делать больше нечего. Морттон – мёртв, как и его обитатели.
Как и та, кто хотела их спасти…