Двeри в тaйную кoмнaту oткрылись, впускaя Рeйн в aпaртaмeнты, будтo бы книгу рaскрыли нa нужнoй стрaницe пo мaнoвeнию вoлшeбнoй пaлoчки: кaбинeт был тaк жe рoскoшнo oбстaвлeн всякими стaтуями рaзличныx живoтныx, дрeвнeгрeчeскиx бoгoв; стeны увeшaны мaссивными кaртинaми-пoртрeтaми в зoлoтистыx рамах с изображением родовых древних вампиров, пламя камина играло бликами на настенных мониторах, что установлены в каждом углу, а также танцевало оранжевым светом на мраморных бюстах, изображающих одного человека… Нет, существа, чудовища, которого дампир уж точно никогда не забудет.

Комната, изначально являющаяся офисом мистера Зерински, больше походила на алтарь поклонения древнему вампиру: помимо скульптур с каждой стороны огнедышащей печи, стилизованной под дракона, над камином также возвышалось огромное картинное полотно – портрет, написанный искусными мастерами, знающими толк в своём деле, которые воспроизвели лик великого тёмного господина с фотографичной точностью: аристократическое бледное лицо, короткие аккуратно уложенные чёрные волосы блестели не то из-за красочных мазков, создающих подобную иллюзию, не то из-за отсвета горящих свечей; форма офицера SS начищена, выглажена, ярко-голубые глаза смотрели на незваного гостя высокомерно, с толикой брезгливости, а тонкие губы, окантованные бородкой, растянулись в улыбке, демонстрируя два острых белоснежных клыка. Рейн скривилась от отвращения и нахлынувших воспоминаний о детстве и о том, как она вырезала год за годом своих единокровных братьев и сестёр, чтобы учение Кейгана наконец-то прекратило своё сосуществование, но оно, подобно едкой плесени в чашке Петри, разрасталось с каждым днём всё больше и больше, как будто грибку давали подпитку живыми бактериями. Жаль, что нет такой формулы, которая бы истребила эту заразу раз и навсегда, вот и приходится уничтожать её собственными руками потихоньку, чтобы оно не разрослось окончательно и не захватило своими ручонками оставшихся. Хорошо, что главный рассадник грибка, изображённый на холсте, уничтожен. Но жаль, что его убила не сама Рейн.

– Да уж, не думала, что увижу тебя снова. Даже будучи мёртвым, ты находишься рядом со мной. Ты уже давно труп, Кейган, но я сама забочусь о твоей семейке. По всем странам, одного за другим, я отлавливала их на протяжении семидесяти лет. Конец уже близок. Гордишься теперь мной, папочка?

Воспоминания ядовитыми пальцами в одну секунду пробрались в голову дампира, насылая неприятные отрывки из прошлого, будто по белому холсту прошлись чёрными токсичными красками; кисть оставляла настолько жирные кляксы, что даже растворитель не мог с ними справиться: девушка помнила всё. Слишком отчётливо, слишком правильно, ведь эти фрагменты не раз снились ей в кошмарах. Уже семьдесят лет подряд она не спит, уже семьдесят лет подряд она не возвращается в то страшное место, откуда всё начиналось, где всё, как она предполагала, и закончилось…

***

«Штаб-квартира сообщества Бримстоун. Франция. 1939 год».
Они говорили:
«Мы думали, что достаточно сильны, чтобы захватить его».
Они клялись:
«Мы думали… Но мы не могли даже остановить его».
Один вопрос:
«Кейган, где он сейчас?»
Один ответ:
«В Биб… Библиотека!..»

Он добрался сюда. Как? Почему? Неважно. Главное, что он здесь. Главное, что есть шанс навсегда отправить этого ублюдка на тот свет, а за ним – его идеологических последователей, этих чёртовых фашистов, этих фанатиков, верующих в то, чего не существует. Рейн привыкла убивать людей и не жалела тех, кто перебегал ей дорогу; да, у них могли быть семьи, дети, но дампир остро реагировала на красную вышивку со свастикой, будто у быка размахивали перед глазами яркой тряпицей: клинки со смачными звуками разрубали тела военных на множественные части, будто человек – просто конструктор из костей и мяса: легко разобрать, но сложно собрать обратно. Дампир не отступала; кровавая река шлейфом тянулась за девушкой, обезображенные трупы солдат лежали в самых разнообразных позах с застывшими масками ужаса на лице – никто из них не дышал. Бойня остановилась лишь тогда, когда последний крик эхом растворился в длинном коридоре, когда полукровка подошла к массивным дверям, прислушиваясь к тому, что же там происходит с той стороны; голос, много голосов, но среди них она отчётливо узнала один – ядовитый, гадкий, мерзкий… В вены будто впились острые иглы с отравленными остриями, кто-то надавливал на поршень невидимым пальцем, запуская в тело наркотик ненависти и презрения.

Вздох. Собраться с силами. Открыть дверь. Войти внутрь. Убить короля.

И Рейн сделала это: взявшись за металлические ручки, повернув их со скрипом, она отворила двери и вошла внутрь, где её уже поджидали прихвостни древнего вампира. Военные фанатики вскинули оружие и нацелились на девушку, которая всё это время сохраняла спокойствие и безразличие – лишь маска, ведь внутри вулканом взрывались самые различные эмоции.

– Я уничтожу тебя, – слова сами слетели с губ. Рейн сохраняла спокойствие, но вот руки сами потянулись к рукоятям клинков.

Он стоял спиной к ней, не двигаясь, будто каменное изваяние, держа руки за спиной и делая вид, будто он не услышал тех страшных слов в свой адрес; он рассматривал книги: древние, выцветавшие, ветхие… стоит только прикоснуться к потёртым корешкам, как древние фолианты и манускрипты тут же обратятся в пыль.

– Значит… Ты одна из моих, да? – его голос был подобен жужжанию пчелы, расчехлившей своё жало и утонувшей в вязкой сладости медового лицемерия. – Но вот запах… Он с изъяном… – говорил медленно, растягивая слова, перебирая на полке старые рукописи. – Кто была твоя мать? – одна из зачарованных книг полетела к ногам Рейн и, соприкоснувшись с твёрдой поверхностью пола, воспламенилась резко, поднимая в воздух ярких огненных светлячков. Девушка думала, что пламя её заденет, но, напротив, ничего не произошло. Показуха сработала, но натянутая струна терпения скоро лопнет. – Неважно, у меня нет памяти на имена. Но думаю, что она умерла мучительно, как и вся её семья.

Его слова больше походили на древнее проклятие: всё то, что он говорил, отдавало желчью, и Рейн уже не могла всего этого терпеть. Упоминания об убитых родных было сродни хлёсткой пощёчине, которая моментально столкнула дампира с пьедестала безразличия. Будто холодной водой окатили с ушата.

– Нацистский ублюдок, ты ещё!…
– Нацистский? – вампир цокнул языком. – Вряд ли. Я работаю только на себя. И для себя. А этот идиот профессор научил тебя тому, чего сам не знает.

Вампир что-то искал в этой библиотеке. Не книгу – древнейшую реликвию, которую вскоре и нашёл в одном из ящиков рабочего стола: он держал в одной руке древнейший артефакт, замаскированный под резную шкатулку, но стоит только снять крышку, и можно увидеть то, что прячется внутри: кристальное сердце, раздроблённое на множество осколков, которые держит золотистый «паук» с механикой центрифуги. Подобная безделушка могла заинтересовать отъявленных коллекционеров, но они бы не догадались, что хранит в себе этот простой ларчик с красными камушками.

– Ах, да… Осколок Веспера. Именно то, что я так давно искал, – его глаза блестели, завороженно наблюдая за работающей шкатулкой. Вампир находился будто под гипнозом. – Так, ты же пришла, чтобы убить меня? Так вот тебе зритель!

Кейган сделал ход конём, и Рейн не могла поверить тому, что видела: вампир всё это время держал под столом человека, который практически воспитал дампира, как родную дочь. Профессор Трюмейн… Нет, только не он! Пожалуйста! Почему вокруг неё постоянно гибнут невинные люди? Почему единственный человек, которому Рейн могла довериться, стал жертвой помешанного нацистского ублюдка? Нет, нет, нет! Рейн мысленно дала себе установку, чтобы не броситься на Кейгана раньше времени, чтобы не подставить старика Трюмейна, чтобы попытаться спасти его… Но она понимала, что мужчина уже не жилец: избитый, израненный, на шею накинута петля из собственных кишок… Зрелище было не из приятных, и Рейн только за это готова была втоптать лицо Кейгана каблуком в грязь. Чтобы он, – подонок, – сразу отправился на тот свет, пройдя через все девять кругов ада.

Руки, держащие клинки, вспотели.
– Профессор Трюмейн, – голос дампира дрогнул, и Кейган, почувствовав слабость, широко улыбнулся. Как легко манипулировать людьми, как легко их всех заставить падать на колени, стоит только немного поцарапать их любимую игрушку.
– О… Вы, оказывается, знакомы? – Кейган смотрел в глаза своей дочери, в которых полыхал огонь ненависти и надежды: ненависти к лорду вампиров; надежды на крохотное спасение старика от тирана. Мужчина сразу обо всём догадался. – А, ясно. Её ты тоже увёл, профессор. Вырастил по-своему: научил, как убивать своих. А я старался сделать её своей, как и всех других дворняжек.
– Рейн…. Убегай… Беги!.. – из последних сил крикнул ей профессор. Девушка заметила, как его глаза, даже несмотря в сравнении с очками, стали стеклянными. Конец неизбежен. Дампир закусила щёку; боль отрезвляла, возвращала в реальность. Ненадолго. Но нужно заставить себя проснуться окончательно и не давать эмоциям взять вверх.
– Оставь его! – прошипела полукровка, готовая вот-вот напасть гадюкой на короля вампиров. – Ты, лживый паскудный сукин сын!
– Лживый? Конечно, – Кейгана забавляла общая ситуация. – Он – нет? Ты ведь не сказал, что будешь делать с этим? – мужчина кивнул в сторону Осколка Веспера. – А? Профессор? Уничтожать своих ручных полукровок. Так ведь, профессор?

Рейн смотрела на Кейгана, смотрела и делала вид, что не замечает, как Трюмейн дрогнувшей рукой достаёт из внутреннего кармана жилета гранату, как откидывает пластиковую крышку, как зажимает большим пальцем кнопку детонатора…

– Смерть? Да? Смерть вампирам? – продолжал лорд толкать свою речь. – Думаю, не всё так просто!

Последняя фраза стала решающей, и Рейн, собравшись силами, побежала в сторону арочного окна, понимая, чем закончится так и не начавшаяся толком битва: палец профессора нажал на кнопку детонатора, застав древнего вампира врасплох. Девушка прыгнула в окно, прикрывая руками голову; осколки битого стекла посыпались на улицу, некоторые из них порезали Рейн лицо и руки, но она успела выпрыгнуть из библиотеки именно в тот момент, когда прогремел взрыв, унесший с собой в могилу не только древнейшие рукописи и человека, который заменил ей отца, но и того, кого бы она «отцом» искренне никогда бы не назвала. Кейган… Теперь он труп. Вот так просто. Король мёртв – его рабы теперь свободны. Рейн обернулась, чтобы посмотреть, как пламя от взрыва газопровода, задетого гранатой, пожирает остатки прошлого. На душе было нелегко: стало противно от осознания того, что она так и не смогла по-настоящему отомстить. Вампир, который должен был умереть от её руки, погиб случайно из-за стечения обстоятельств. Два самых родных ей человека, два чужих ей человека… Никого из них не осталось в живых.

Огонь продолжал с хрустом поедать старое здание; вдалеке послышался вой полицейской сирены.

«Бредовая мечта Кейгана об армии вампиров была взорвана. А за то, что он уничтожил всю семью моей матери, последние семь десятилетий я отслеживала и уничтожала его семью…»
«Кровь за кровь».
Месть за месть.

***

Скрип плохо смазанной двери заставил Рейн вынырнуть из пучины неприятных воспоминаний и вернуться обратно в реальность; огонь в камине продолжал с хрустом пожирать поленья, рождая тем самым маленьких апельсиновых светлячков, которые почти тут же растворялись в воздухе, не успевая сбежать из пламенной тюрьмы. Именно такая картина приковала к себе её внимание, завораживала своей простотой, заставляла отвлечься от неприятных мыслей, но пора возвращаться к обыденным делам и вновь играть простую дурнушку, которая, сама не зная как, очутилась в запретной зоне хозяина особняка. В помещение вошли двое мужчин, которые не стеснялись собственной наготы перед гостьей: на них, кроме перчаток, подвёрнутых до середины икр брюк, военных ботинок и парочки аксессуаров в виде цепей и шляп ничего не было; лица разукрашены цветастым гримом, будто с таким «макияжем» их никто не узнает. Рейн посмотрела на слуг Зерински и заметила, что у одного из них на поясе закреплена кобура с пистолетом – значит, они в курсе того, что она не просто гость. Дампир хрустнула костяшками пальцев, предвкушая битву. Воспоминания о прошлом как-то чересчур расслабили её – пора бы немного клинками поработать, да и в целом возвращаться в строй.

– Хозяин, то есть мистер Зерински, – рука миньона легла на пояс, пальцы прошлись по резной рукояти пистолета. Одно неловкое движение со стороны полукровки, и её, как в старых вестернах, быстро отправят на тот свет, – хотел бы, чтобы все гости оставались внизу, мадам.
– Хозяин может идти к чёрту, – выплюнула Рейн, хватаясь за рукояти ножей.

Цепные псы Зерински будто тотчас озверели, когда их любимого кукловода поставили на место. Мужчины достали пистолеты и трясущимися руками пытались прицелиться в дампира, но острая пика гарпуна быстро обезоружила их. Пусть сражаются без огнестрельного оружия, к тому же так интереснее. Миньоны готовы были разорвать дампира на куски: они набросились на девушку, размахивая кулаками, крича, что она, сука такая, сдохнет прямо сейчас. Все они такие скучные. Рейн запустила в одного из слуг гарпун с новой силой, и пика, пробив грудину миньона, зафиксировалась внутри него. Дампир потянула цепь и закинула парня в камин; он загорелся, закричал во всё горло, пытался вырваться, но пламя никак не хотело отпускать его из своих горячих объятий: оно пожирало его, оно пыталось поглотить его, оно насыщалось им. А когда вдоволь наелось человечины, то разгорелось ещё сильнее, прося добавки. Рейн готова была предоставить камину второе блюдо, главное – разобраться со ещё одним слугой Зерински, который, воспользовавшись ситуацией, схватил два пистолета и уже во всю палил по дампиру, беспорядочно нажимая на спусковые крючки. Девушка прыгнула за рабочий стол, перевернув его, стараясь выждать момент. Едкая пыльная крошка начала забиваться в лёгкие, и дампир не смогла подавить кашель. Поскорее бы у него закончились патроны или иссякли силы…

Одна сторона стола уже была похожа на тёрку, и Рейн спряталась за угол; щепки летели отовсюду: путались в волосах, рвали платье, мешали обзору. Да уж, нужно было сразу с двумя прихвостнями разобраться, а не отвлекаться на одного из них. И, как не вовремя, к мобильному каналу подсоединились. Чёртов Северин знает, когда Рейн бывает «не занята».

– О, великая Рейн, у тебя проблемы? – голос Северина в наушнике сейчас был подобен скрежету мела по старой доске – такой же противный, что аж зубы сводило. – Может, сегодня ты встретила подручных Зерински в последний раз?
– Знаешь, Северин, иди к чёрту! – выплюнула дампир, и пуля пролетела со свистом около её плеча. Пора отсюда выбираться. – Я занята.
– Ну, как скажешь.

Вот у напарника есть привычка выходить на связь не в то время и не в том месте; Рейн, услышав, что слуга Зерински прекратил стрелять и, судя по возне, пытался зарядить магазин, поняла, что вот он – её шанс. Воспользовавшись ситуацией, полукровка выпрыгнула из-за стола и, вытянув вперёд клинки, кинулась к миньону: остриё ножей вошло в плечевые суставы, будто человека насадили на шампур, и Рейн, подняв того высоко над полом, что тот задрыгал ногами, будто свинья, которую мясник взял за шкирку, готовясь пустить на убой, кинула его в камин следом за его уже сгоревшим напарником. Языки пламени будто потянулись за новой жертвой и, когда миньон оказался внутри в печи, обвили её горячими объятиями, заглушая в огненном чавканье громкие человеческие крики. Рейн прикрыла лицо руками, стараясь не вдыхать образовавшийся дым. Что с этими людьми делал Зерински? Почему при возгорании они выделяют какой-то странный токсичный газ, от которого слезятся глаза и в горле пересыхает? Неужели такой эффект производят наркотики, которыми накачивают своих слуг вампиры? Последователи Кейгана ещё больше ущербны, чем Рейн изначально предполагала.

Едкий дым рассеялся спустя несколько секунд, и Рейн удивилась, что в камине образовалась дыра в полу, ведущая в очередную потайную комнату. Да уж, особняк явно проектировал архитектор, который точно любил вещества потяжелее. До такого механизма открывания «дверей» нужно только додуматься.

– Вот чёрт, – откашлявшись, протянула Рейн.
– Знаешь, это прозвучало недёшево, – Северин уже тут как тут.
– Думаешь, стоит послать чек в Бримстоун?
– Э-э-э… Лучше посмотрим на итоговый счёт за вечер.
– Я сохраню чеки.

Напарник вновь отключился, и полукровка прыгнула в образовавшийся проход в полу внутри камина и, пролетев всего пару метров, очутилась в одной из многочисленных спален особняка: огромная двуспальная кровать с балдахином, множество комодов, картины, статуи… Красиво жить не запретишь, но вот для кого была предназначена эта комната – неизвестно. Возможно, для тех самых султанов, которые любили забавляться со слугами Зерински в интимном плане, и неважно, какого пола был партнёр. Рейн на несколько секунд показалось, что в комнате до сих пор стоял душный запах секса; да и, судя по красным пятнам на белых простынях, кое-кто ещё и закусить успел своей подопечной. Даже дорогой ковёр испачкали… Невежи.

Дампир покачала головой и, обойдя рояль, стоящий почти в середине комнаты, двинулась вперёд, выйдя из спальни в коридор, который также не отличался от остальных. В целом стиль всех помещений особняка ничем не отличался, поэтому запутаться в них довольно просто, а вот карты, как назло, нигде не было, а она бы пригодилась в этом здоровенном доме. И как только слуги не путаются тут? Вот на горизонте замаячила дверь, которая вывела дампира в зал, служащий для хозяина особняка эдаким домашним кинотеатром: три ряда мягких кожаных кресел, небольшой бильярдный стол, огромная плазма на всю стену, украшения в виде вручную расписанных ваз и витрин с коллекционными предметами: ножей, кинжалов, медальонов… Да, такую бы комнатку в главную базу Бримстоуна, чтобы после долгих и нудных миссий расслабиться, попить алкогольного коктейля, да и посмотреть на большом экране любимый сериал. Мечты-мечты… Рейн усмехнулась собственным мыслям и вышла за дверь, вновь очутившись в коридоре.

После недолгих блужданий по пустым помещениям, примечательным, разве что, статуями древних божеств из драгоценных металлов, Рейн всё же смогла найти выход из этого однотипного лабиринта множества комнат, и вскоре вышла на улицу.

Темно. Звёздная ночь. Даже непривычно находиться в такой тишине, разбавленной разве что стрекотом сверчков и журчанием воды в небольшом фонтанчике со статуей некой крылатой полосатой женщины, вокруг которой извивалась змея, закрывая все её интимные места. Душка Зерински даже во дворе не может обойтись без роскошеств с сексуальным подтекстом: мало ему нагих статуй в особняке, демонстрирующих литое накачанное тело. Всё по Фрейду.

– Я во дворе, у окон кабинета, – доложила Рейн напарнику, держа палец на микронаушнике.
– Я там уже был. Кстати, ты не забывала тренироваться в акробатике?
– Нет. Но ради тебя могу показать ещё парочку трюков, сладкий.

Напарник вновь отключился, и Рейн, посмотрев вверх, заметила, что из стены торчит пара балок, по которым можно с лёгкостью добраться до верхнего этажа, а если точнее – до третьего. Полукровка прыгнула вверх и, зацепившись за поручень, начала раскачиваться, чтобы совершить прыжок на более длинную дистанцию. Руки в велюровых перчатках уже начали соскальзывать с металлической трубы, и Рейн вовремя прыгнула в сторону другой, а там – снова на торчащую перекладину, оттуда на ржавую скрипучую трубу, а уже оттуда на балкон третьего этажа. Что же, работа выполнена, она на месте. Жаль, Северин не видел, как она выполняет свои акробатические трюки. Он бы так смутился, неловко бы пошаркал ножкой, прочистил бы горло кашлем… Вроде, взрослый человек, а иногда ведёт себя, как ребёнок. Рейн улыбнулась про себя. Всё-таки с кем, с кем, а вот с напарником ей очень повезло.

Девушка, выкинув ненужные мысли из головы, заправила после тренировки в акробатике сбившуюся рыжую прядь с причёски за ухо и, положив ладонь на резную ручку двери, открыла её и вошла внутрь помещения с винтовой лестницей, что вела как раз на крышу особняка – именно туда Рейн и направлялась.