С сaмoгo дeтствa мнe приxoдилoсь стaлкивaться с дoстaтoчнo стрaнными oбстoятeльствaми и людьми, свет на которые память решила пролить только недавно, когда я начал заниматься изучением городского архива.

Помню, как в детстве (примерно лет в 6) я впервые увидел в нашем доме, где я жил с семьёй, достаточно странного и даже неприятного человека, которого моя мама называла Уолесом. Он был нашим прислугой. Странность его внешности заключалась в серьёзных деформациях на его лице, на котором были многочисленные швы, а из верхней челюсти торчало два огромных бивня, которые присущи физиологии моржей. Я также помню, что он практически не разговаривал, а единственные звуки, которые он издавал были гудящие, продолжительные завывания, которые изредка проносились по коридорам нашего поместья.

Вероятно, я был слишком юн, чтобы понимать всю абстрактность ситуаций, в которой находился. Когда я пошёл в школу, родители наказали мне молчать о нашем слуге и о его странностях. В школе у меня появился мой хороший друг — Эдгар, с которым мы часто общались на общие темы. Нам с ним нравились одни и те же авторы и книги.

Когда мне исполнилось 8, в нашем доме появился новый странный сожитель, который был ещё более ужасным, чем Уолес. Он всё также был слугой, однако в его обязанности входила готовка еды для всего семейства: «завтрак, обед, ужин». Тем не менее ужасным я его назвал не просто так. Меня откровенно отталкивали его огромные, выпученные глаза, которые, казалось, еле держались в орбитах, а также неестественно выглядели его маленькие, острые, будто у рыбы зубы. А ещё каждый раз, когда он подавал нам еду, я замечал его перепончатые пальцы.

Примерно после двух месяцев после моего дня рождения мой сон стал менее спокойным, так как из подвала каждую ночь начиналась череда каких странных шумов и криков, которые очень уж сильно терзали мой сон и состояние в целом.
В то время по городу поползли разного рода слухи, связанные с моей семьёй. Эти слухи рождались на почве того, что в нашем городе уже года два бесследно пропадают люди, а параллельно с этими пропажами многие соседи начали замечать странных людей, которые поселились у нас дома. Кто-то утверждал, что видел у нас дома очень странную прислугу, а другие предупреждали о кошмарных криках, которые доносились от нашего дома каждую ночь.

Эти слухи не обошли стороной и меня. В школе меня начали побаиваться и обходить стороной, что очень негативно сказалось на моём психологическом состояний. Масло в огонь поддавало ещё и то, что пропал мой хороший друг – Эдгар. Я стал более агрессивным, срывы на одноклассников участились, и однажды я не выдержал и рассказал своей классной руководительнице о всём, что знаю. Я думал, что возможно, это сможет дать какую-либо пользу, но ошибался, ведь это решение привело к самому ужасному случаю в моей жизни.

На следующий день после того, как я рассказал своей учительнице о своей странной прислуге, в наш дом пришли полицейские с целью провести обыск. Но, видимо, мои родители готовились к чему-то подобному, а поэтому попросили предъявить ордер на обыск, которого у полиций не было. Копы лишь пожали плечами и уехали, но они успели сказать моей маме, что приехали из-за моей жалобы. В тот вечер мама была очень злой и решила наказать меня за мою излишнюю болтливость. Она схватила меня за волосы и швырнула в подвал, крики из которого мешали мне спать последние недели.

Я нащупал руками холодную гладкую поверхность пола и попытался встать. Вокруг сгущалась темнота и было почти тихо, только вот в углу каменной комнаты началось какое-то шевеление. Звук напоминал звон металлических цепей, только вот, кто был в них закован? Вслед за звоном последовало лёгкое сипение, которое больше походило на рычание. Мои глаза начали постепенно привыкать к темноте, и я заметил, что в середине комнаты расположен стол, на котором стоит лампа. Я аккуратно подошёл к столу и включил лампу, чтобы пролить свет на своего странного сокамерника.

Большего шока прежде и после этого момента, я не испытывал. В свете фонаря на каменном полу в цепях сидело три уродца, внешний вид которых вызвал у меня рвоту. Я не могу ручаться за их детальное описание, хотя их внешность навсегда останется в моей памяти, так что могу лишь сказать, то что у кого-то из глаз торчали гвозди, у кого-то были удалены рёбра, из-за чего ему приходилось лежать на полу, чтобы его органы не вывалились наружу, а у третьего были оторваны кисти и ступни, и ему приходилось ходить на четвереньках.

Я долго размышлял над тем, что за чертовщина творилась в поместье, где я жил, однако с недавнего времени мне стали известны абсолютно все подробности чудовищных опытов, которые ставили мои родители на людях, и за которые в сентябре 1935 года их дом был сожжён кучей бунтующих горожан.

Однако, помимо всех прочих ужасов, больше всего меня мучает один из уродов, которых я увидел тем вечером в подвале. Не знаю, возможно мне просто кажется, или со мной играет память, но чёрт возьми, одним из подопытных, которого я видел в подвале, раньше был Эдгаром!