Истoрию, кoтoрую xoчу рaсскaзaть, пoмню eщё с дeтствa. Услышaл eё oт лeнингрaдскиx рoдствeнникoв, кoгдa гoстили у них всей семьёй в начале 70-х…

Учебный 1941 год Шура Александрова закончила на одни «пятёрки» и перешла в третий класс, с нетерпением ожидая сентября и начала новых школьных занятий. Но начавшаяся Великая Отечественная война, а потом блокада Ленинграда, где они жили с мамой, ржавой косой располосовала её детскую судьбу на «до» и «после».

Эвакуироваться в тыл, на восток, они не успели. Так и остались в своей маленькой ленинградской коммуналке на первом этаже переживать самую суровую блокадную зиму.

Школа, куда ходила третьеклассница Шура, открыла двери для ребят только в октябре. На улице с каждым днём становилось всё холоднее. Отопления не было ни дома, ни в классах. На уроках ученики сидели в пальто и шапках, но всё равно мёрзли. Зато на обед в школьной столовой всем наливали по тарелке горячего супа. Для многих детей школа в вымирающем от холода и голода городе была спасением. А голод в осаждённом фашистами Ленинграде свирепствовал всё сильнее. Истощённые люди замерзали на улицах, лестничных площадках и в собственных квартирах.

В своём подъезде Шура перестала видеть многих соседей. А те, с кем встречалась и, по привычке, вежливо здоровалась, часто молча проходили мимо с отрешённым пустым взглядом. Словно не узнавая. Один дедушка только всегда отзывался на её приветствие. Который жил где-то на верхних этажах. И иногда проходил мимо их квартиры, спускаясь на улицу то в магазин – отоварить продуктовые карточки, то по сирене в бомбоубежище, то по каким-то другим своим делам.
Шура этого высокого дедушку в длинном драповом пальто немного побаивалась. Ещё до войны, проходя по двору, строгий дед всегда прикрикивал на расшалившуюся ребятню. Так и запомнился Шуре сердитым и мрачноватым. Похожим на старого колдуна из сказки.

В начале зимы, когда продуктовые нормы по карточкам стали совсем крошечными, а холода усилились, мама Шуры заболела. Она перестала ходить на работу и даже дома вставала с кровати лишь с помощью дочери. Все хозяйские дела полностью легли на худенькие детские Шурины плечи. Доставка воды из колонки, поиск дров и растопка печи-буржуйки, стояние в очереди с продуктовыми карточками, уход за больной мамой… Да и учёбу в школе она не бросила. Как могла, справлялась со всем. Но к вечеру сил у маленькой Шуры не оставалось даже на то, чтобы почитать перед сном любимую книжку.

В их с мамой маленькой коммунальной комнатке было всего одно окно. Выходило оно на задворки и смотрело в глухую стену соседнего дома. Тут всегда было темно. Даже в летние солнечные дни за окном расползался полумрак. Не говоря уже про унылые зимние вечера.
Шура не любила смотреть в окно. Но однажды, всего за день до нового 1942 года, засыпая в кровати, вдруг с удивлением заметила странные отблески на оконных стёклах. Сначала подумала, что почудилось. Но нет, искристые лучики света продолжали блистать откуда-то снаружи.
Девочка спрыгнула с кровати на пол и подбежала к окну. То, что она за ним увидела, заставило распахнуть от удивления глаза.

Посередине занесённого пургой мрачного пустыря, плотно зажатого стенами домов, стоял… снеговик! Слепленный из трёх снежных комо́в, с ведром на макушке. Из-под нижнего кома торчали чёрные носки старых валенок. А с обеих сторон среднего – палки в рукавицах. Руки-закорюки, значит. В одной «руке» снеговик держал плетёную корзинку, а в другой — сыплющий вокруг искрами бенгальский огонь. Это его отблески заметила девчонка на своём окне.
Из-под мятого ведра прямо на Шуру задорно глядели два глаза-пуговицы. А вырезанный под носом-сучком рот расплывался в широкой улыбке. На шее смешного создания был повязан потрёпанный шарф.

От невиданной картины, сразу забывшая про сон и усталость, девочка звонко рассмеялась. Уткнувшись носом в оконное стекло, чтобы лучше разглядеть нежданного весёлого гостя, Шура закричала:
- Мама, мама, посмотри какой чудный снеговичок стоит у нас под окном!..

Но у истощённой больной женщины не было сил встать с кровати. Приподнявшись на локте, она на лишь улыбалась, глядя на радостно смеющуюся дочку. Ведь счастливый девчоночий смех уже так давно не раздавался в стылых стенах их коммуналки.
- Мама, я сбегаю на улицу, погляжу на него вблизи! Не волнуйся, я быстренько!..
И сунув босые ноги в валенки, девчушка выпорхнула из комнаты.

Когда Шура вернулась домой, глаза её сияли. В кулачке она сжимала два хлебных брикета, которые обычно выдавали по продуктовым карточкам:
- Во, смотри, что я нашла в корзинке у снеговичка! И вот ещё!..
Вынув руку из кармана пальто, протянула её маме. На ладошке лежало несколько простеньких конфет-подушечек:
- Мамочка, на, ешь хлебушек и конфетки! Они такие вкусные! А я сейчас быстренько воду вскипячу!..
И метнулась раскочегаривать печку-буржуйку, чтобы поставить чайник (электричество в их доме давно было отключено)…

После вечернего чаепития с хлебом и сладостями, девочка ещё долго смотрела в заиндевевшее окно на сказочного снеговика, улыбавшегося ей с улицы. И счастье переполняло маленькое доброе сердце. Наконец-то у больной мамы чуть порозовели впалые щёки! Значит, она обязательно, обязательно выздоровеет!.. Спасибо тебе, дорогой Снеговичок!..

Утром, едва проснувшись, Шура первым делом подскочила к окну. Знакомая белая фигурка с ведром на голове всё так же стояла на заметённом снегом пустыре и поблескивала глазами-пуговицами. Одна «рука» в варежке, словно приветствуя девочку, поднята вверх. Шура слегка удивилась – вчера, кажется, она не торчала так высоко?.. Но тут же, крикнув «Привет, Снеговичок!», радостно помахала в ответ.

Днём, еле-еле дождавшись конца уроков, третьеклассница припустила домой. И прежде чем забежать в квартиру, заглянула к своему новому «знакомому». Место на пустыре и в мирное-то время было безлюдное, а теперь подавно сюда никто не заглядывал. Кому и зачем взбрело в голову скатать здесь снеговика – Шура никак не могла понять. И следов вокруг никаких. Кроме одной цепочки, которая вела прямо под нижний ком. Будто он сам сюда притопал в своих дырявых валенках.

При дневном свете внимательно рассмотрев пузатого снежного человечка со всех сторон, ничего особенного девочка не заметила. Снеговик, как снеговик. Разве что, пуговицы вместо глаз необычные – выпуклые и блестят, словно живые.
Собралась было бежать домой, но заглянув в корзинку, висевшую сбоку на палке с варежкой, замерла в изумлении… На дне корзинки стояла миниатюрная новогодняя ёлочка, увешанная такими же миниатюрными ёлочными игрушками! А под ёлкой лежали два больших куска сахара и горсть конфет-подушечек!..
Не веря своим глазам, Шура запрыгала от восторга. А потом помчалась к маме делиться радостью и гостинцами.

Новый год они встретили втроём: мама, дочь и снеговик за окном. Миниатюрную ёлочку с игрушками установили на подоконник. На нём же соорудили и праздничный стол – с хлебом, сахаром, подушечками и чаем.

А когда уставшая женщина легла спать, девочка ещё долго смотрела на своего снежного друга в ночное окно и что-то тихо шептала. Может быть, делилась со Снеговичком заветным новогодним желанием – чтобы мама поскорее поправилась…

Теперь каждый день, забегая на пустырь после школы, Шура находила в его плетёной корзинке то квадратики хлеба, то крупу в мешочке, то сахар, то ещё какие-нибудь продукты. И всякий раз обязательно, вкусненькие конфетки-подушечки.

С таким подспорьем мама стала потихоньку поправляться. К ней возвращались силы. Скоро она уже сама вставала с кровати. А недели через две даже вышла во двор, чтобы взглянуть на своего спасителя.
В благодарность они с Шурой заменили худые варежки снеговика на тёплые вязаные. На голову надели шапку-ушанку. А на шею, вместо старого в дырках, повязали пушистый шарф с оленями. Да, смеясь, приговаривали: «Теперь тебе, Снеговичок, никакие морозы не страшны!..»

Но однажды случилась беда. Во время очередного налёта фашистских бомбардировщиков взрывной волной Снеговичка разметало по всему пустырю. Да так, что и следа не осталось. Этим же взрывом выбило стёкла в их окне. Хорошо – сами успели спрятаться в бомбоубежище. А то бы погибли наверняка.
Позже стёкла, конечно, помогли вставить работники коммунальной службы. А вот снеговичка…

Шура каждый вечер и каждое утро выглядывала с надеждой в окно. Мечтая вновь увидеть на прежнем месте улыбающуюся знакомую рожицу с блестящими глазами-пуговицами. Но чуда не происходило…
Чтобы успокоить дочку, мама полушутя приговаривала:
- Шура, не расстраивайся! Ну, ушёл твой Снеговичок. Помогать другим девочкам и мальчикам, у которых тоже болеют мамы…

Дни шли за днями. Близилась весна. Уже начал подтаивать снег от яркого солнца. Как-то, возвращаясь из школы, Шура у своего подъезда увидела траурную процессию. Немногочисленные соседи, сняв шапки, стояли около носилок с чьим-то телом. Девочка подошла ближе и в мёртвом человеке узнала высокого дедушку с верхнего этажа. Рядом перешёптывались старушки:
- Ещё в середине зимы, сердешный, помер. Как многие, от голода. Прямо в своей кровати. А сегодня нашли случайно, когда водопровод в доме стали восстанавливать и квартиру вскрыли. Думали, что пустая, а там вот что… Два месяца, почитай, окоченевший лежал у себя в комнате…

Шура не стала дослушивать старушечьи разговоры. Перед тем как зайти в подъезд, в последний раз взглянула на строгого дедушку, лежащего на носилках, и у неё перехватило дыхание. Через заволакивающие глаза слёзы девочка увидела — застывшая рука старика накрепко сжимает холщовый мешочек, из которого в носилки высыпалось несколько продолговатых конфет-подушечек…