Пoучитeльнaя сцeнкa с oгрoмнoй дoлeй чёрнoгo юмoрa. В тeaтрax Бoбруйскa дaннaя пьeсa будeт пoльзoвaться успexoм.

Вaся сидeл oдин в бoльшoй мoскoвскoй квартире. Казалось, что пустота, которая окружает его в двух просторных комнатах — это свобода, та самая, которую непременно надо использовать, когда тебе шестнадцать лет, а родители умотали на дачу. Василий поднял телефон и набрал первый номер:
— Алло, Гена, слышь, у меня хата свободна. Давай это, побухаем, ну так, девчонок позовём там!
— На кой девчонки? Водка будет-то? — Гена пил с 4 класса, и с женщинами завязал.
— Будет всё, если в магазине продадут.
— Ну, счас я приду, если мамаша отпустит. Только в шесть я буду дома!
— Ок.
Трубка с громким звоном падает на рычаг и тут же снова возвышается к венцу человечьего тела — уху.
— Алло, Таймураз? Слушай, приходи бухать, у меня рода…
— Что, блин, девки будут, тебя через корыто, подсвечником по голове!
— Ну, позовём, типа, если…
— Что, блин, ну я, блин, что, блин, приду блин! Только нормально всё организуй, блин!
— Ну, давай короче, квартиру помнишь?
— Что, блин?
— Жду.

Следующий звонок, раз уж пообещал девчонок, Василий делает известному дамскому другу и обольстителю Борису. Он точно найдёт кого позвать, с ним общаются все девчонки школы.
— Алло, Борю можно?
— Это я.
— Здорово!
— Приветики!
— Что делаешь?
— Про моду листаю тут…
— Будешь бухать? У меня типа родаки свалили.
— Купите коктейли, типа, «Ягуар» там?
— Ну, мы водки хотели, водку будешь?
— Фу, какая гадость, это ваша водка.
— Ну, лады, купим «Ягуар». Ты приходи, только трубу не забудь.
— Хорошо.
И последний, кого надо было позвать — Лёша, который всю жизнь, ну, то бишь, сколько себя помнил (два дня) курил всякую дрянь.
— Алло, Лёха?
— А?
— У меня родаки свалили, придёшь бухать?
— Ага.
— Принеси чего-нить.
— Ага.
— Ну давай, до встречи.
— Ага.

Встретились у магазина. Отправили Таймураза, как самого бородатого и похожего на 21-летнего за водкой. Продавщица, конечно поняла, что 21 годом тут и не пахнет, но подумав «пускай травится» бутылку продала. Остальная закусь, две банки Ягуара и прочий яд внимания не заслуживают. Интересное произошло после распития половины бутылки.
— Ну, что, блин? Так и будем, блин? — спросил Таймураз.
— Ну, счас. А кому звонить-то, я не знаю даже. Борь, ты позвони кому-нить из своих. — взмолился хозяин квартиры.
— Ага, знаю одну девочку, она в седьмом классе, но уже по рукам ходит.
— Ага.
— На кой ваших девиц? На кой они нужны? У нас полбанки ещё, сейчас всё выжрет и кинет нас. — Геннадий решение раскритиковал.
— Звони! — заорали на Бориса в один голос остальные.
— Алло, Маш? Слушай, короче, ты не хочешь потусить? Ну, тут туса у Васька, помнишь такого? Ну он такой, ну там… Давай к нам, в общем, нас пятеро здесь, на четверть половинки с Генкой.
Через десять минут Маша позвонила в дверь.
— Ну, привет, заходи. — гостеприимно приняв верхнюю одежду, Вася проводил даму в комнату, где все сидели.
— Счас гульнём, она Лолита ещё та, сто процентов! — шепнул Таймураз на ухо Гене.
Тот лишь уныло вздохнул и осушил очередной стакан.
Мария уселась за стол, в воздухе повисла тягота молчания. Все тупо смотрели мимо друг друга.
— А Генка-то, хикка до сих пор! — решил пошутить Таймураз. Его фраза застыла в воздухе, как пример неудачной миниатюры в Камеди Клабе. Маша не засмеялась.
— Иди к чёрту. — огрызнулся Гена.
— Ага. — зачем-то влез в спор Лёха.
Все вновь замолчали. Лица напряглись, казалось, что все сейчас пёрнут.
— Мальчики. — разорвали воздух первые слова Маши на новом месте. — Короче, с каждого по 150 рублей, и можем кутить, хоть все по очереди!
Всех мальчиков словно ударил Тайсон.
— Слышь, одолжи 150! — то и дело слышалось с каждого конца стола, после того, как нокаут прошёл.
— Это, слышь, Маша, ну короче, мы тут наскребли 500 рублей, ну больше нет, ну, типа, оптовым клиентам же скидка… — начал мямлить Васёк.
— На кол скидку. За 500 — один не берёт.
— Можно я! — заорал Боря. — Я просто посмотрю!
— Ну, ок.
— Я тоже шибко не хочу. — сказал Гена. — Не стоит она того, водка — панацея!
— Я два раза в загон и всё. — заорал Таймураз. — Вместо этих лошков.
— Ну, нет, раз я деньги дал, то уж пускай будет. — подвёл черту Генка.
Из телевизора ревёт: «Сегодня опускаем незадачливого кудряша — Укупника. Ему, во-первых, не повезло с фамилией, во-вторых, он по жизни пел всякую пургу, изображая комичность («Я съем свой паспорт» пел Угупник). Кроме всего прочего, он был ужасен внешне, а в конце своей катящейся вниз карьеры, решил сниматься в комедиях, обыгрывая внешнюю схожесть с Пьером Ришаром. На помощь он позвал себе таких зубров дерьмокино, как Панкратов-Чёрный и Кокшёнов. Крачковскую звать не стали, по понятным причинам. В итоге мы с вами видели несколько минут фильма с этими Угупником и Кокшеновым, где они на каком-то пароходе (у меня есть подозрения на каком: на заднем плане несколько раз мелькали пьяные Винокур и Дроботенко) изображали дамских угодников. Лучше бы начали фильм для взрослых снимать, ей-Богу. Помимо всего прочего, Угупника облить легко, из-за того, что он слабый и не даст тебе в ответ, а на охрану уже кончились деньги. Опасность представляют только шприцы и бутылки портвейна, которыми Угупник кидается в недоброжелателей. По этой причине у концерта «Арканову — 156 лет» вырезан 20 минутный кусок, в котором пьяного Угупника вытаскивают из зала «Вишневский» и певица Лолита, которую Аркадий трогает за грудь, и параллельно выкрикивает оскорбление в адрес Димы Билана: «На его месте должен был быть я».
— Господи, какой только ужас не показывают! — ужаснулся Генка. — Водка — панацея!
В комнате громко играла музыка, парни пели, танцевали, веселились как могли, переключив очередной канал.
«Камеди Баттл — опозорься по-полной!»
Очередной додик рассказывает со сцены «уморительную» шутку, однако в зале повисает до ужаса гробовая тишина. Выходит Павел Воля с дробовиком в руках и прямолинейно обращается к залу:
— А я не понял, а чего мы не смеёмся, а? А чего мы не аплодируем? Вы табличку не видите, что ли?
Указывает дулом на табличку «Аплодисменты».
— Аплодисменты, мать вашу!
Зал начинает безудержно смеяться и громко рукоплескать, под дулом дробовика.
Другие вопросы мироздания волновали общество, ой, другие. Кутили ребята, подкатывали к Марии, как могут. Очередь дошла до Василия. И тут в дверь застучали.
— Откройте, полиция. На вас жалоба от соседей.
— Ёкарный бабай, менты! — заорал Лёха.
С этим криком он берёт пластиковый квадратный стол с дыркой сверху, накрывает его скатертью, залезает под скатерть, просовывает снизу в дырку детородный орган и льёт как пляжный фонтанчик — изливает всего себя наружу как Копперфильд, под столом остаются только мокрые вещи.
— Лёха сдристнул. — орёт Таймураз. — Ах, он ж Сусанин!
— Надо их впустить, они же дверь сломают. — переживает Вася, направляясь к входу в квартиру.
В помещение входят два мента.
— Ну что, молодёжь, бухаете? Во, водочка на столе. Совсем, что ли, оборзели? Вы ж ещё пацаны совсем. А ну, быстро, документы.
Все достают документы.
Второй мент подходит к куче мокрой Лёхиной одежды.
— Смылся, опарыш.
— Ничего, Колян, найдём.
Пока один проверяет документы, второй открывает дверь. Там лежит Мария. Николай смотрит на неё взглядом служителя закона. Мария смотрит взглядом служителя любви и начинает блевать спектрой на китель Николая.
— Ты что, обалдела?
— Они меня изнасиловали!
— Ты совсем, блевать на меня! Штаны!
— Запивки не дали! — со слезами на глазах заявляла Наташа Ростова.
Колян с отвращением выбегает из комнаты и орёт:
— Серый, ты видел, что там? Да они обалдели, скоты! Девочку маленькую изнасиловали, твари!
Бьёт Василия по голове. Когда тот падает, ещё раз ногой в лицо.
— Уроды, чёрт вас возьми! Хана, хана им всем! По два-два-восемь и восемь лет строгача! Так ты — показывает на Таймураза — пошли на кухню, вдвоём поговорим.
Уходят на кухню. Второй мент, не зная что делать наедине с оставшимися парнями, ещё раз бьёт Василия ногой. С кухни слышны удары и крики. Через пять минут Николай выходит.
— Блин, чёрный сидит — как будто не при делах!
Снова уходит. Проходит ещё пять минут. Всё те же звуки. Николай выходит.
— Э, слышьте, чёрный предлагает договориться. Короче, сколько денег у вас есть?
— Ну, рублей 50 осталось.
— Ну, короче, у этой марамойки паспорта ещё нет, всего 13 ей, так что вы нам даёте 50 рублей, мы оформляем её, как молдавскую Лолиту без документов и шлём в Молдову. Но 50 рублей вперёд!
Мария с ужасом падает на колени. Она с рождения живёт в Москве и совсем не хочет в Молдавию, говорит ментам, что здесь вообще-то всё по любви и типа того, и спешно начинает «лизать» ближайшего по погонам мента, смотря тому в глаза, как кот из Шрека.
— Нет уж. У нас всё по закону.
Менты берут 50 рублей, Марию, и уходят на лестницу. Стоят у страшных перил и началось:
— Слушай, на кой чёрт её вообще в Молдавию отправлять? Давай покутим тут и её съедим. Прям тут, на лестнице.
— Да ты, Серый — голова.
Менты начинают есть девушку. Слышны душераздирающие крики. С телевизора виднеется рожа Павла Воли:
— А я не понял, а чего это мы не смеёмся? Табличку не видите, что ли? — он угрожающе указывает на табличку с надписью «Аплодисменты» в руках молодого парня, у которого отобрали паспорт. — Аплодисменты, мать вашу!
Зал судорожно бьётся в овациях и ржёт подобно лошадям, после чего Павел Воля смотрит Гене прямо в глаза, и перезарядив дробовик, томно произносит:
— Что ты там говорил? Водка — панацея, да?
Тем временем лифт поднимается. Выходят родители Василия и заходят в квартиру. Борис и Гена тут же выбегают. Таймураз не бежит, но умер от побоев.
— Ты что, охламон, натворил?! — орёт отец. — Какой ты брадак развёл, тут же водка везде! Наблёвано на каждом углу, ни на секунду нельзя одного оставить. — и бьёт Васю по голове, после чего развернув, тот получает сумкой по башке и от матери, из-за чего падает на пол, словно в обморок. Мама вызывает полицию, мол сын помер, упал, ударился головой, а на кухне его друг тоже помер, упал, ударился головой.
В комнату заходят Серый и Коля.
— Полицию вызывали?
— Да.
— Где трупы?
— Вот.
Менты берут трупы, вытаскивают на лестницу, где съедают их рядом с обглоданным трупом Марии, который они прихватили на закуску, под водочку, и под песни Сектора Газа.
Геннадий в ужасе шарахается, когда слышит рингтон своего мобильного. Он смотрит на экран, видя знакомое имя.
— Алло, Гена, слышь, у меня хата свободна. Давай это, побухаем, ну так, девчонок позовём там! — имя соответствовало его обладателю — это был Вася. Геннадий весь побледнев от ужаса, с трудом сглотнул застрявший в горле ком.
— Ну тебя, Вась! Водка — это зло!