Нa   «Вaлдae» Путин скaзaл, чтo считaeт глaвным рeшeниe внутрeнниx прoблeм стрaны и   xoчeт, чтoбы реформы в   России были эволюционными, а   не   революционными. Что в   этом удивительного? Но   для тех, кто придумал себе Путина   — «агрессора и   тирана», это как минимум странно.

Тема гипотетического ухода президента на   пенсию возникла перед началом выступления Путина, потом была сознательно подхвачена им   и   дальше уже по   полной отыграна экспертами, обращавшимися к   президенту с   вопросами («вам, конечно, еще рано на   пенсию, но…»).

При этом понятно, что впереди у   Путина как минимум семь с   половиной лет президентства   — до   весны 2024 года   — да   и   в   дальнейшем его влияние на   российскую политику будет определяющим.

Впрочем, это понятно не   всем. Иначе   бы его не   просили дать характеристику разным периодам своего президентства и   определить главные темы в   разделе «путинская эпоха» в   будущих учебниках русской истории. И   не   спрашивали   бы о   том, кому   же будет посвящена следующая глава этого учебника.

Притом что Путин, естественно, думает о   том, кто будет руководить Россией после него, он   не   озвучит свои мысли до   того момента, когда примет решение отойти от   повседневного руководства страной. А   это будет нескоро   — и   до   этого он   надеется еще многое успеть.

Его личное влияние   — о   котором ему напоминали на   «Валдае», характеризуя его как самого могущественного человека в   мире   — интересует Путина только потому, что оно дает большие возможности отстаивать национальные интересы России. Которые он   определил как «то, что хорошо русскому человеку, то   и   является национальными интересами».

И   можно сколько угодно ерничать на   тему «А   кто это определяет, что хорошо русскому человеку?»   — определяет Путин, который сверяет это со   своим внутренним чувством, голосом, кровью. И   именно потому, что его идеалы и   ценности такие   же, как у   народа, он   и   пользуется поддержкой русских людей. Не   потому, что вернул Крым или противостоит Америке   — это все производное, следствие.

Следствие того, что он   хочет укрепить и   Россию как государство, и   русский народ (вообще-то эти понятия нераздельны, но   для любителей противопоставить нужно уточнять).

Противопоставление внешнеполитического и   внутриполитического Путина сознательно надуманно. И   уж   тем более лжив тезис, что «вымышленными внешними угрозами Путин укрепляет свое внутриполитическое положение» или «Путина любят за   внешнюю политику и   не   любят за   внутреннюю».

Никакой границы между внешним и   внутренним положением России для Путина   — да   и   для любого серьезного руководителя   — нет и   быть не   может. Одно не   компенсируется и   не   подменяется другим, потому что едино и   неразделимо. Сильная Россия внутри   — сильная в   мире. Слабая в   мире   — слабая внутри. Нет противоречия.

Именно поэтому, когда Путина спросили про его могущество в   мировом масштабе, он   ответил, что ему гораздо важнее решать внутренние проблемы, которые стоят перед страной, чем думать о   «каком-то мифическом могуществе». Это не   уход от   вопроса, а   просто нормальное понимание приоритетов.

Когда Путин говорит, что считает гораздо более важным обеспечение темпов устойчивого роста экономики и   решение социальных задач, решение проблемы дефицита бюджета и   оттока капитала, он   не   лукавит. Потому что, действительно, «у   нас много нерешенных проблем… и   только от   их   решения… зависит внутриполитическая стабильность и   вес России в   мире».

Так и   есть   — а   личный авторитет Путина что в   стране, что в   мире лишь помогает ему решать эти проблемы, но   ни   в   коем случае не   является способом их   решения.

У   Путина нет мании величия. И   то, что гораздо заметней его внешнеполитическая деятельность, чем работа по   внутренней политике и   экономике, связанно с   тем, что в   геополитической сфере от   его личных навыков и   опыта зависит больше, чем во   внутрироссийской. Которой он   в   реальности уделяет не   меньше сил и   времени   — даже учитывая то, что последние три года Россия находится в   состоянии холодной войны с   Западом.

Путин не   революционер, а   осторожный реформатор. Причем это касается как внешних дел (в   которых он   действует резко только в   безвыходных ситуациях, вроде крымской), так и   внутренних.

Менять экономическую и   политическую ситуацию в   России методом рискованных экспериментов или радикальных изменений он   не   будет. И   не   потому, что он   доволен нынешним положением дел или противник перемен как таковых («без перемен наступает стагнация», сказал президент на   «Валдае»).

А   потому, что он   помнит, что страна только что выбралась из   обвала, ставшего следствием как раз необдуманных экспериментов 80-х и   «революционных» реформ 90-х. Выбралась при Путине и   во   многом благодаря его осторожной политике.

Осторожной   — но   последовательной, вынужденной постоянно преодолевать ожесточенное открытое и   еще большее скрытое сопротивление (есть еще хорошее слово   — саботаж) немалой части коррумпированной и   колониальной «элиты».

Да, у   нас сложнейшая ситуация с   управленческим классом, с   «элитой», мы   стоим перед мощнейшими вызовами (экономическими, социальными, демографическими, национальными). Но   — Путин действительно обеспечил то, что он   назвал своим основным достижением:

«Главное заключается в   том, как нам удалось добиться сплоченности российского общества и   русского народа, объединить всех вокруг решения общенациональной задачи».

Это называется национальным единством ради роста и   развития страны   — и   это было более чем важно после краха СССР, смены социально-экономического строя, развала общественных скреп и   полного отчуждения между властью и   народом в   90-е.

В   десятые годы это единство стало зримым. Притом что в   обществе нет согласия по   множеству важных вещей, в   главном русские стали едины. То, что это единство сложилось вокруг фигуры Путина, как раз и   выразила формула «Есть Путин   — есть Россия»   — и   никакого культа личности в   ней нет.

Есть констатация реальности. Да, у   нас все еще слабы многие несущие конструкции, институты власти, не   решены многие социальные проблемы и   не   найдена формула будущего социально-экономического устройства.

Но   у   нас есть общее для народа и   президента понимание того, на   каких принципах мы   хотим строить свою страну. Нет детального чертежа   — но   есть понимание общей судьбы, общих ценностей, общей истории, общих принципов. Это уже много, если вспомнить то, через что мы   прошли.

При этом Путин и   сам меняется все эти годы, становится не   просто опытней, но   и   национальней, проникается духом и   смыслами русской истории и   цивилизации. Меняется, становится мудрее вместе с   выходящим из   смуты народом, который оказывает на   Путина гораздо большее влияние, чем Путин   — на   ситуацию в   стране.

Поэтому не   надо спрашивать Путина про его место в   истории   — дуракам полработы не   показывают.

Петр Акопов, Деловая газета «ВЗГЛЯД»