Вoднaя прoцeдурa

Прoнзaющий скрип двeри, в тёмную вaнную прoникли лучики свeтa из куxни. Нa нeoсвeщённoй стeнe я нaщупaл выключaтeль, нaжaл на кнопочку и включил свет. Я прошёл в комнату, снял с себя всю одежду и залез в ванну.
Я медленно открыл кран, вода стремительно вылилась мне на голову. Тонкие струйки воды словно сливались в одну мощную волну, что била сильным потоком, увлажняя всю мою кожу. Сегодня выдался довольно тяжёлый день, остаток которого я хотел бы провести лёжа на диване и просматривая любимые сериалы на очередном стриминговом сервисе. Но для начала нужно было закончить водные процедуры, так как, признаться честно, воняло от меня довольно дурно. Трудно было описать, что за запах шёл от меня — то ли пот, то ли сальные волосы издавали такие вот благовония, но всё же, они были, а задумываться как и откуда они были мне явно не хотелось. Хотелось просто поскорее принять горячий душ, смыть с себя все эти неприятности и со спокойной душой выйти и заниматься своими делами.

И вот я уже стою под душем. Дело остаётся за малым — взять гель, выдавить на мочалку каплю и растереть себя всего от ног до головы. Я потянул руку к полке, где у меня обычно стояла вся эта бурда для ухаживания за волосами, кожей и телом в целом. Открыл крышку, взял с полочки пониже жёлтую мочалку — обычную такую мочалку, с типичной шероховатой поверхностью, будто колючки репейника или типа того. Я надавил на тюбик геля, зеленоватая полужидкая бесформенная штука выползла из дырочки и упала прямо на мочалку. Я отложил гель на полку, подставил мочалку под воду, понажимал на неё, чтобы она хорошенько вспенилась и намылилась, после чего приступил.

Я приложил мочалку к предплечью и медленно провёл до самого локтя, а уже оттуда провёл по всему плечу. Кусок кожи, содранный мочалкой, упал вниз на мокрый пол ванны и начал словно плавиться от горячей воды, превращаясь в красную воду и утекая в слив, по остальной руке медленно начала стекать кровь. Я вёл мочалкой от плеча до шеи, откуда кровь хлынула фонтаном, когда кожа у сонной артерии почти полностью расплавилась. Кажется, я задел этот немаловажный сосуд, но какая разница? Всё равно заживёт!

Я потёр ключицы, оголив тем самым кости. Свободной рукой я попытался отряхнуть стекающую по туловищу кровь, но потом решил, что проще и там протереть мочалкой. От ключиц я провёл к грудной клетке, поелозил всей мочалкой по груди, да так, чтобы рёбра почти полностью торчали, лишь слегка прикрываясь мышцами. От груди я провёл к животу, откуда кожи и плоти валилось гораздо больше, чем с остальным частей тела. Казалось, что я мог нащупать собственный кишечник, хах! Я слегка наклонился, чтобы протереть мочалкой ноги — бёдра, колени, голени. Со всех сторон это превратилось в висящие на костях куски мяса с сухожилиями, но мне то какое дело, если кожа всё равно растворяется в кровь и утекает по сифону в канализацию?

Немного зачесалась спина — видимо, пришло её время. Я неестественно изогнул руку с мочалкой, и начал тереть у левой лопатки, тем самым обнажая её. Я взял мочалку в другую руку и стал тереть правую лопатку также заставив её показаться из-под груды моих мышц. Ещё немного изогнувшись, я всё же смог потереть прямо по позвоночнику. Как жаль, что я не увижу конкретно это богатство своего внутреннего мира.

Внезапно, я заметил, что левая рука у меня совершенно не помытая. Решив тотчас это исправить, я начал быстро тереть предплечье, локоть и плечо. Как же красиво стало, когда показались все эти красные и синие линии на бордово-коричневатой плоти с беловато-жёлтыми жилками. Я бросил мочалку в сторону и встал прямо под душ. Я почувствовал, как кровь стекает по моему лицу. Когда я прикоснулся кончиками морщинистых от воды пальцев, я ощутил свои лицевые мышцы в их естественном виде, не скрытых этой кожей. Внезапно и с пальцев начала течь кровь. Я выключил воду, взял белое полотенце и начал вытираться. Протёр лицо, руки, ноги, спину, грудь. К концу некогда белоснежное полотенце окрасилось в ярко-красный цвет. Я повесил его на крючок и подошёл к зеркалу. Попытавшись вытереть запотевшее стекло, я оставил кровавый след, но всё равно я смог разглядеть своё лицо — волос почти нет, ни губ, ни носа, лишь десна с торчащими желтоватыми зубами, да две дырки на переносице; большие глаза, что почти вылезали из орбит, а также алая плоть, которая слегка поблёскивала от света лампочек. Ах, я прекрасен как никогда!

Теперь, когда я благоухаю запахом лесных ягод, я могу спокойно направиться смотреть телевизор, ведь, как я и говорил, выдался очень тяжёлый день и я заслуживаю отдыха.

Болезнь

Хирург открыл дверь в морг. На стуле в самом дальнем углу помещения сидел Патологоанатом. Он медленно пил чай, читая очередной выпуск желтушной газеты, которую завозили каждый день Неизвестные и клали на столик в главном холле больницы. Пройдя по коридору вперёд, Хирург осмотрел каждый труп, что лежал на холодных металлических койках.

— Как поработали, коллега? — спросил Хирург у Патологоанатома.
— Сегодня относительно неплохо, — ответил Патологоанатом и продолжил чтение газеты.
— Причина смерти?
— Асфиксия. Вы не успели, коллега.
— Я знаю, коллега.

Хирург подошёл к раковине, открыл кран и медленно начал мыть руки. Они не были грязными или тем более окровавленными. Хирург просто мыл руки. Он выключил воду, взял полотенце и также медленно начал вытирать руки.
— Слышали, когда-нибудь о довольно интересной теории? — поинтересовался Хирург.
— О какой же? — спросил Патологоанатом.
— То, что все мы больны, — ответил Хирург.
— И почему же?

Хирург усмехнулся. Он подошёл к стулу, подвинул его ближе к коллеге и сел напротив. Патологоанатом отложил газету прямо на койку с трупом. Мужчина поудобнее устроился на довольно тесном стуле и стал внимательно слушать.

— Мы все больны, потому что мы и есть болезнь, — объяснил Хирург.
— И что же это значит? — спросил Патологоанатом.
— Я долго над этим думал, но мне кажется, что для вселенских масштабов, мы выполняем довольно грязную работу, помогая вирусу жить и процветать.
— Во вселенских масштабах мы вообще ничего не значим.
— Я так не считаю. Мы же не знаем каковы они, эти вселенские масштабы. Для нас могут уйти десятки тысяч лет, а для вселенной это словно секунды три и не больше. В мире же всё относительно, коллега.
— Так какие же аргументы будут в вашу пользу, коллега?
— Планеты — они живые. Они умеют говорить. Говорить на космическом языке, непонятном нам. Их голоса пугают, они грубы и пронзительны, а всё потому что на них нет жизни… Они мертвы и словно ожившие мертвецы повторяют одни и те же жуткие всхлипы и крики.
— Но, а как же Земля?
— Земля больна. Больна нами.
— То есть, врачи тоже болезнь?
— Ещё какая. Врачи — страшная штука. Они лечат вирус, заставляют его прогрессировать. Думаете, для чего природа такая жестокая? Все эти природные катаклизмы, дикие животные, болезни… Это всё для того, чтобы вытравить нас отсюда. Мы убиваем Землю, хотя должны лечить её.
— И что же в таком случае делать?
— Всё просто.

Хирург достал из своего кармана пистолет. Он зарядил оружие и положил на колени. Патологоанатом посмотрел на пистолет, потом на хирурга, потом посмотрел на труп.
— Поэтому вы не стали его спасать. Вы решили убить этого человека.
— Он — вирус, я — врач. Врачи вирусы уничтожают.
— И вы хотите уничтожить меня?
— Что вы, нет. Я вам дам выбор — либо вы придерживаетесь долга врача и спасаете единственную настоящую жизнь, либо же продолжаете убивать её.
— То, что вы собираетесь сделать, совершенно ни на что не повлияет. Вы же просто устали, верно? Вам нужна красивая и философская причина, чтобы уйти. Разве я не прав, коллега?
— А разве я не прав? Разве мы действительно не болезнь?
— Но поймите же, коллега. Вы на все семь миллиардов намного меньше чем один процент и совсем немного больше, чем полный ноль.
— Возможно, но в любом случае, избавление от нуля и сколько-то там десяти тысячных процента будет лучшей перспективой, если умножить его на два. А потом на три, на четыре, на пять.
— Лицемерите, коллега. Бороться с вирусом, запуская свой — довольно двуличный поступок.
— Так действует любая вакцина, коллега.

Хирург приставил пистолет к виску и нажал курок. Раздался глухой выстрел, из другого виска брызнула струйка крови. Хирург замертво упал со стула на холодный пол, заливая тёплой кровью голубые плитки. Патологоанатом встал со стула, нагнулся над телом, забрал из разжавшейся ладони пистолет и посмотрел в магазин. Ещё один патрон. Патологоанатом обмакнул кончик пальца в лужицу крови и на листе газеты вывел непонятные каракули, после чего встал над телом Хирурга и сказал:
— А ведь вы действительно правы, коллега. Так действует любая вакцина.

Патологоанатом перезарядил пистолет, сунул дуло в рот и нажал на курок…