Здрaвствуйтe.
Нeдaвнo рeшил вoзoбнoвить рубрику кoрoткиx истoрий и внoвь измeнить фoрмaт. Пoслeдующиe двe чaсти (вoсьмaя и дeвятaя) будут слeдoвaть тaкoму фoрмaту, кaк здесь, а потом, я вновь не надолго заброшу эту рубрику, чтобы в очередной раз изменить формат.
В общем, больше говорить ничего не буду. Надеюсь, вы оцените приведённые ниже два раза по достоинству. Заранее, спасибо за внимание.

Эллипсисофобия

— Знаете, — человек устроился в кресле поудобнее, сложил руки на коленях и начал свой рассказ, — Я не очень люблю читать. Нет, не в том смысле, что я чтение не перевариваю как таковое. Меня в тексте часто напрягает один знак. Или знаки? Я так и не определился, но вообще, насколько я знаю, то это один знак, а не сочетание нескольких. — он вздохнул, посмотрел в сторону, и продолжил. — Многоточие. Или нет. Думаю, правильнее назвать это многоточие… — человек сглотнул ком в горле и слегка поёрзал в кресле. — Странный знак, вы ли не согласны? Удивительно, но мне кажется, что лишь наличие многоточия даёт предложению что-то пугающее. Не помню, когда я впервые увидел этот знак, но, наверное, явно не детство. Забавно, ведь до первого десятка я читал только народные сказки, хах, — на лице человека появилась улыбка, которая тут же исчезла. — Но что я хочу сказать, так это то, что когда я впервые увидел этот знак, во мне что-то встрепенулось, — человек облизнул сухие губы. — Мне кажется, что это неправильно. Неправильно так резко обрывать предложения. Лично меня это пугает гораздо больше, чем, например, внезапное начало разговора. Ну, знаете, такие моменты, когда стоишь, никого не трогаешь, а твой друг незаметно сзади подходит и в какую-то нежданную секунду начинает говорить с тобой. И от этого у тебя сердце в пятки уходишь, ты подпрыгиваешь, можешь буркнуть что-то. А вот у меня так с многоточием. И самое страшное, что я не только боюсь его видеть. Я его ещё и слышать боюсь. Типа, говоришь такой с кем-то, а он резко замолкает. И не говорит. Не люблю недосказанность в речи, знаете, — человек сделал несколько притопов ногой, ещё слегка поёрзал в кресле и, вздохнув, сказал: — Всё. Я думаю, что я закончил.

— А что вы ещё ощущаете, если видите многоточие? Объясните, пожалуйста, поподробнее, — попросил психолог. Он придвинулся вместе с офисным креслом ближе к столу, навострил уши, чтобы внимательно слушать своего посетителя.
— Ну, даже не знаю, — ответил человек и скривил какую-то непонятную гримасу, похожую на лицо человека, который задумался, но при этом очень и очень возмущён. Эта гримаса, словно была скорчена так, будто человек произнёс это с сарказмом, хотя, какой сарказм может быть в такой-то фразе? Однако, он тут же вернул прежнее, слегка встревоженное выражение лица, ещё раз вздохнул и посмотрел в потолок. — Я бы сказал, что внутри меня появлялась какая-то паника. И чем дольше я смотрел на многоточие, тем больше паника во мне нарастала. Хоть я никогда особо и не задерживал своё внимание на этом знаке, но я уверен, что ещё чуть-чуть и я бы, наверное, либо упал бы в обморок, либо вошёл бы в состояние истерики, хе, — человек вновь улыбнулся, но, как и в случае с той непонятной гримасой, он быстро вернул лицо в прежний вид. Он отвёл взгляд от потолка и посмотрел на пол.

Человек полностью затих. Видимо, он не собирался продолжать, но психолог надеялся на продолжение описания столь необычной боязни. Он посмотрел по сторонам, после чего уставил свой взгляд прямо на своего посетителя. Его руки дрожали, он не сводил глаз с пола. Человек легонько двинул ногой, оставив подошвой небольшой чёрный след на полу. Психолог покрутил у себя в голове весь монолог и не мог понять одного. Человек, который боится резких обрываний в речи так внезапно замолк. Казалось, будто именно из-за осознания того факта, что он сам не всегда способен грамотно заканчивать предложения, человек так нервозно себя вёл: постоянно подтаптывал ногой, нервно стукая длинными бледными пальцами по коленям при этом продолжая сверлить взглядом линолеум.

Психолог слегка кашлянул и произнёс:
— Я так понимаю, это всё?

Человек поднял взгляд на психолога. Мокрые глаза блестели от света лампы, устремлённого прямо в его сторону. По щеке покатилась слеза. Человек медленно открыл рот, словно пытаясь что-то сказать, но он понимал, что в любом случае, он начнёт заикаться, обрывать свою речь, оставлять свои мысли недосказанными. Он убрал руки с колен и закрыл ладонями своё лицо. Послышался всхлип. За ним послышался стон. И каждый раз, стон обрывался. Обрывался очередным всхлипом, который также обрывался очередным стоном. Руки человека стали дрожать сильнее. Задрожали ноги. Задрожало всё тело. Человек сидел и дрожал от этих небольших судорог, что каждый раз, внезапно появлялись в какой-то части тела — в плече, в стопе, в груди, в шее, но каждый раз, каждый раз эти судороги также внезапно обрывались.
Всхлипы и стоны перешли в рыдания, которые постоянно обрывались и начинались вновь, заставляя человека дрожать и плакать ещё сильнее. Психолог неподвижно сидел и наблюдал. Да, он не раз наблюдал, как его клиенты в какой-то момент начинали плакать. Он думал, что привык к такому, но смотря на сегодняшнего посетителя, вера в то, что он привык исчезла.

Рыдания были громкими и обрывистыми. Казалось, психолог настолько проникся рассказом человека, что сам начал боятся обрывистых фраз, обрывистых звуков… Обрывистых мыслей. Наконец-то, психолог встал с кресла, обошёл стол и подошёл к человеку. Психолог положил руку на плечо человеку. Рыдания слегка утихли.

— Страшно… — сквозь слёзы сказал человек. И сказал он так, что его рыдания возобновились с новой силой.
Психолог легонько похлопал по плечу человеку и понимающе кивнул. Человек всё ещё плакал…

* Ellipsis — многоточие/троеточие

Труп

Он смотрел на лужицу крови, что окружала голову тела. Он видел огромную рану, которая рассекала голову на две половины. Именно оттуда текла кровь. В горле застрял ком, в груди неприятное ощущение. Было трудно дышать, учитывая, что рвотная масса уже медленно подбиралась по пищеводу вверх и буквально в любой момент, его бы могло стошнить.

Сказать, что Андрею это зрелище казалось мерзким — ничего не сказать. Вид головы, расколотой словно арбуз, очень отталкивал, но одновременно притягивал. Это странное и противоречивое чувство гложило Андрея, пронзило его всего насквозь. Он хотел подойти к трупу и пальцем поковыряться у него в мозгах, но в это же время, ему хотелось бежать прочь, лишь бы не видеть этой розово-алой каши, что валялась по всему грунту.
Но бежать он не мог. Ноги странно дрожали, будто совершенно были не способны держать тело Андрея. Казалось, что он вот-вот рухнет. Глотку уже начало жжечь. Андрей плотно зажал свои губы и надул щёки, поднеся руку ко рту, но что-то внутри него сделало мощный толчок и вот, зелёно-коричневая жижа вырывается из его рта прямо на камни и песок. Когда вся рвота вышла из организма, Андрей тяжело закашлял, пытаясь выплюнуть последние жгучие остатки. Он вытер рот, тяжело вздохнул и вновь устремил взгляд на тело.
Откуда оно здесь? Поблизости этого безлюдного пустыря не было абсолютно никаких высоких зданий или места, с которого можно было бы упасть так, чтобы превратить голову в раздробленный кусок мяса. От мыслей о том, что скорее всего этот человек, лежащий на земле, был убит каким-нибудь здоровенным мачете или битой, Андрею становилось не только плохо, но и страшно. Он смотрел по сторонам, пытался отвести взгляд, но все оттенки красного всё равно бросались в глаза, как бы сильно Андрей этого не хотел. От шока он никак не мог начать нормально мыслить, но всё же в сознании промелькнула идея наконец-то позвонить в полицию.
Андрей вытащил из глубокого кармана своих спортивных штанов телефон, набрал номер и стал ждать. Он отвернулся от тела и постарался отдалиться от него на приличное расстояние, чтобы труп исчез с поля зрения. Длинные и громкие гудки только сильнее напрягали Андрея, но что напрягало сильнее этого, так это то, что прошло уже больше минуты, а никто так и не ответил. Или же, прошло всего двадцать-тридцать секунд? Для Андрея этот момент длился практически вечно, голова кипела от переизбытка мыслей, но трубку никто так и не брал. Да и не взял. Андрей, уже не способный ждать, сам бросил трубку, тяжело вздохнул и сделал пару оборотов в триста шестьдесят градусов. И тут его осенило.

Он совершенно не помнил, как оказался на этом пустыре.
Казалось, что он пришёл сюда откуда-то со стороны того леса, что стоял где-то в стороне, но теперь у Андрея в голове чётко закрепилась мысль, будто он был здесь всегда. И этот труп был здесь всегда.
Это казалось абсолютным бредом, ведь это просто невозможно, нереально. Но пытаясь восстановить воспоминания о том, что было до столкновения с трупом, Андрей с ужасом понимал, что не помнит не только, как оказался здесь на пустыре. Он не помнит вообще ничего. Единственное, что у Андрея было в воспоминаниях — это лишь то, что его зовут Андрей и ему 25. Ни воспоминаний из детства или подросткового возраста, ни уж тем более воспоминаний из ближайших двух-трёх лет. Теория о том, что он был тут всегда начинала приобретать какой-то смысл, ведь не может же у человека просто так, словно по щелчку пальцев, отбить всю память. Андрей судорожно озирался по сторонам. Его окружал лес. Он был со всех сторон. Весь этот пустырь был окружён этим густым хвойным лесом, откуда дул ветер. Ветер дул необычно. Зловеще. Он будто бы говорил, что Андрей прав в своих безумных предположениях. Андрей схватился за голову, он вцепился себе в волосы. Хотелось громко кричать, но в лёгких не хватало воздуха, поэтому даже что-то прошептать было очень трудно.

Что же происходит? Как узнать ответ? Может, осмотреть труп? Прикоснуться к нему? Ведь он же не просто так здесь!

Андрей бросился к телу. Он спотыкался буквально на ровном месте, словно песок, камни, трава и земля не давали ему приблизиться к телу. Но всё же, он смог подойти к трупу ближе. Руки схватил лёгкий тремор. Андрей встал на колени рядом с телом, аккуратно коснулся плеча и медленно начал переворачивать.
Что он там увидит? Может лицо близкого человека? Может кровавое месиво, вместо нормальных человеческих черт? Может лицо животного? Может… Свое лицо? Андрей зажмурил глаза в ожидании того, что он увидит на том месте, где должно быть лицо… Тело полностью перевернулось на спину и Андрей потихоньку начал открывать глаза…

И он увидел… Ничего. На месте лица была просто непонятная дыра. Бездонная дыра, в которой не было абсолютно никакого цвета, потому что это не было похоже на чёрный или любой другой цвет. Андрея накрыл такой шок, что глаза чуть не вылетели из орбит. Но не успел он опомниться, как труп с бездонной впадиной вместо лица просто превратился в пепел и, как вода, впитался в песок и полностью исчез. Андрей опустил руки на то самое место, где только что лежало тело. Послышался странный шум. Шум, который издают телевизоры, когда вместо нормальной картинки возникают помехи. Андрей поднял голову и увидел, как лес, который словно те самые помехи, издаёт этот жуткий шум и переливается различными точками и полосками черных, белых и серых цветов. Ели и сосны медленно стали двигаться в сторону Андрея, сужая пустырь. Андрей посмотрел на свои пальцы, которые неестественно искривились. В ладонях появились непонятные черные пятна, которые поражали руку полностью. Андрей начинал плохо видеть. Его глаза не закрывались тяжелыми веками. Его глаза медленно вытекали из глазниц.

Он был здесь всегда…
Он был здесь всегда…