- Увaжaeмыe дaмы и гoспoдa!
Сeргeй Ивaнoвич Климoв нaчинaл этoй фрaзoй кaждую лeкцию, кoтoрую oн читaл. Oн знaл, чтo тaк мoжнo привлeчь внимaниe пoкoлeния курсaнтoв, у кoтoрыx oн вeл судeбную псиxиaтрию, рaвнo кaк и знaл, чтo пoд кoнeц пaры oни всe нaчнут «гaлдeть», пoэтoму, чтoбы этoгo нe прoизoшлo, нужнo испoльзoвaть мeдиaфрaгмeнты.
Oднaкo, потому что он вел лекцию с реальными примерами из жизни и видеофильмами, курсанты академии МВД относились к нему уважительно, и с интересом его слушали.
- Я рад приветствовать вас на своем занятии. — начал он, настраивая проектор с помощью пульта управления.
- Встать! — курсант 1154-й группы, сержант Прокопенко, звонким голосом будущего офицера полиции, приказал подчиненным. Все встали.
Сергей Иванович махнул рукой и улыбнулся — вольно, присаживайтесь.
Он никогда не работал в органах внутренних дел и не понимал этого — встать, смирно, доложить о том, что все готовы к лекции. Если он знал наверняка, что курсанты просто не имеют возможности без уважительных причин прогулять занятие, то зачем все это?

Сергей Иванович Климов, среднего роста мужчина с редеющими волосами и слабеющим зрением, всегда следил за собой. Несмотря на то, что ему было всего 49 лет. Зрение у него начало слабеть после долгой работы над методической разработкой планов семинарских и практических занятий по судебной медицине. У некоторых офицеров академии он наблюдал, как звездочки на погонах находились в перевернутом виде, либо кокарда фуражки была размещена над глазом, а не посередине головы, как это было принято. Он себе не позволял такого, хотя и ходил в гражданской форме одежды. Всегда был отглажен, выбрит, галстук подбирал синий. Иногда с различными вкрапинками и линиями, но основной цвет — всегда был цветом моря.
- Запишите тему сегодняшней лекции.
Проектор зашумел, и на экран начало подаваться сначала бледное изображение, становившееся все ярче и ярче, словно поднимающееся в закате солнце.
- Тема сегодняшней лекции: «Понятие психических расстройств».
Зашуршали ручки и тетради, записывая тему лекции. Сергей Иванович включил презентацию, которую он приготовил, и начал диктовать вопросы.
Климов работал главным врачом в психиатрической лечебнице №3. К нему всегда хорошо относились как пациенты, еще не выжившие до конца из ума, так и рабочие больницы. Он самостоятельно беседовал с пациентами, интересовался, как они себя чувствуют, спрашивал у санитаров, наблюдали ли они какие-либо изменения в поведении. Всегда ко всем относился уважительно и, когда он сообщил о своем увольнении и переходе на должность преподавателя кафедры Криминалистики одной из ведущих академий МВД страны, все расстроились. Сергей Иванович и сам не особо хотел покидать место, которому посвятил двенадцать лет своей жизни, место, в котором он знал каждую трещину в стене и знал откуда она взялась.
На новом месте он чувствовал себя неважно. По-крайней мере, первое время. Проработав два года, он привык. Ему не нужно было учиться преподавать — его отец был заслуженным учителем Российской Федерации. Он до сих пор иногда вспоминает, как радовался за отца и как горько плакал, когда он умер. Разумеется, воспоминания накатывают только тогда, когда он дома. И то только тогда, когда не видит Мария — его жена.
На самом деле, он имел опыт общения с психически нездоровыми людьми не только во время работы в больнице. Светлана, сестра его жены, начала сходить с ума, когда на ее глазах пару лет назад ее пятилетний сын, качаясь на качеле во дворе, упал на землю, попутно получив по голове металлическим сиденьем. Удар пришелся как раз в область мозжечка, случилось кровоизлияние в мозг. Мальчик умер на руках матери.
Не оправившись после потери, ее муж вскоре ушел от нее, но, узнав, что состояние жены начало ухудшаться, вернулся.
Светлана начала высказывать различные мысли, которых просто не могло быть. Вплоть до того, что за ней следят, а однажды, когда они к ней приехали, она не открыла им дверь, сказав, что Саша еще спит, и они могут разбудить его. Так что лекция, которую он сейчас читал, могла бы пополнится еще несколькими примерами, но уже из жизни его семьи. Однако, он даже не думал об этом. Как-то однажды Мария сказала ему, что боится, что ее сестра окончательно «слетит». Сергей предложил поместить ее в лечебницу на обследование, но Мария категорически отказалась. Тогда она попросила Сергея, чтобы он посмотрел ее. И он согласился.
Они приехали к Марии. На этот раз она им открыла и даже вела себя так, словно ей уже стало намного легче, отчего Мария, несомненно, обрадовалась. Она не сказала про Сашу ни слова, как не сказала и о тех, кто ее преследует.
Поэтому Климов, как полагается, перед отъездом, сначала дал возможность обуться и одеться своей жене, чтобы первой выйти.
- Раз уж ты выходишь… — сказал он и улыбнулся, вытаскивая из кармана ключи от автомобиля и протягивая их жене. — заведи машину, пожалуйста.
- Так вот, почему ты пустил меня первой. — ответила Мария, взяла ключи и направилась по лестнице к выходу.
Сергей нагнулся, чтобы надеть ботинки, когда почувствовал руку на своем плече. Он поднял глаза. На него в упор смотрела Светлана с искаженным от страха лицом.
- Они меня убьют… Они скоро, уже очень скоро, совсем, они убьют…

Сейчас же он читал лекцию и подкреплял, как обычно, примерами. Разбирая шизофрению, он рассказал, как отличить действительно больного шизофренией от человека, который только пытается показать, что он болен, дабы избежать уголовного наказания. Он рассказывал курсантам об этом на примере Чикатило. Он опустил подробности его ужасных деяний, но красочно рассказал им о том, какие действия он проделывал на суде. После этого показал видеофрагмент из фильма «Криминальная Россия».
- Больной шизофренией человек не поддается полному излечению, равно как и педофилы и наркоманы. Однако, существует множество примеров, доказывающих, что наркоманию, как болезнь, и, скажем, умственную отсталость нельзя ставить на один уровень. — он сделал паузу, внимательно посмотрев на курсантов поверх своих очков и обвел их взглядом. — наркомания — болезнь более физической природы.
Он переключил слайд. На большом белом полотне, закрывавшем доску, отобразился рисунок человека в смирительной рубашке, замершем в безмолвном крике среди обшитых поролоном стен.
- Рассматриваемая же нами шизофрения, напротив, болезнь душевная в простонародье. Психическая — на профессиональном языке.
Курсанты завороженно разглядывали слайд. Человек на экране не издавал ни звука, не делал ни малейшего движения, он просто сидел на полу в окружении стен под нависшей над ним одинокой лампочкой. Они понимали, что для большинства действительно сильно больных людей такая лампа — единственный друг на всю жизнь. Помимо воображаемых, если они у них присутствовали.
Сергей Иванович снова внимательно глянул на курсантов и улыбнулся, затем опустил глаза вниз на лист с распечатанной лекцией и перевернул его.
- Сергей Иванович, разрешите вопрос.
Преподаватель поднял глаза. За третьей партой сверху на первом ряду всегда сидела Лена Измайлова — самая прилежная ученица в 1154-й группе. Он знал это, поэтому, когда вел у них в прошлом семестре, поставил ей зачет автоматом. Помимо того, она была еще и самой впечатлительной, что он тоже знал. Его взгляд был «набит» годами работы с пациентами, поэтому он мог отличить действительно впечатлительного человека от того, кто просто притворяется, пытаясь понравиться окружающим, либо же специально вызывающим жалость к себе ради легкого «зачета».
- Да, конечно.
- Я хотела бы узнать Ваше мнение насчет небезызвестного высказывания о том, что каждый второй человек на Земле — в какой-то мере имеет свои отклонения. В психике.
Климов улыбнулся, вновь опустив глаза. Подогнув лист, скрепленный скобой с другими листами, он оперся на кафедру и выпрямился. Он всегда был рад пообщаться с курсантами, а где-то и поспорить. Не то что многие преподаватели, нет. Многие из них предпочли бы просто рассказать свою лекцию, что они и всегда делали. Но, ко всему прочему, они еще и надеялись, что никто не задаст вопрос. Им бы просто отвести свою положенную учебным отделом пару, прочитать с листа «сухую» лекцию, а дальше уже не их проблемы — поняли ли курсанты, о чем идет речь или же нет.
Сергей Иванович был не такой. Он воспитывал в курсантах умение выслушивать, интересоваться и, что самое главное, высказывать свое мнение без опаски. Тем более, что оно могло быть стоящим, правильным. И к тому же, во время их своеобразных «дебатов», когда он сам специально говорил курсантам что-то неверное, а потом доказывал это, он смотрел, как ребята усвоили его уроки. Это было интересно обеим сторонам, и он считал такой подход поистине педагогическим.
- Хороший вопрос. — он повел плечами, раздумывая, как ему лучше начать ответ. — Разумеется, я согласен с этим высказыванием. Смотрите… — он поднял руки и распростер их. Внимание курсантов теперь было на нем. — Вы все здесь проходили психолога. Перед тем, как сюда поступить. — Климов соединил кончики пальцев. — И разумеется, многие, если не все, думают, что этим психологам самим не мешало бы пройти психолога.
В аудитории загудел смех. Климов улыбнулся и продолжил.
- Действительно… — он сделал паузу, разомкнул руки и сложил пальцы на одной из них в троеперстие. — что для нас есть номральность? Может быть, это? — Сергей Иванович указал на троеперстие. — Я имею ввиду, нормальный тот человек, который ходит в церковь по воскресеньям, молится, соблюдает пост. Но ведь нужно учитывать еще и то, что в мире живут неверующие люди. И многие из них считают ненормальным то, что в свой единственный выходной рано утром люди идут в церковь. В свою очередь, многие верующие считают атеистов ненормальными. Но почему не происходит войны на религиозной почве?
Курсанты задумчиво смотрели на Сергея Ивановича. Никто из них даже не задумывался, о чем он говорит, а девушка, задавшая вопрос, вовсе подумала, что Сергей Иванович отошел от темы, однако, и она тоже проглатывала каждое его слово. Она пощелкивала ручкой, заставляя стержень показаться и снова спрятаться. Ей было интересно.
- Конфликта не возникает потому, что это — незначительная проблема. Это даже не проблема вовсе, хотя в средние века была охота на безбожников. Точно так же, как когда-то чернокожим было предоставлено намного меньше прав. Хотя, конечно, не лучшее сравнение, однако, что-то общее в этом есть. В итоге мы все живем в одном социуме. — он поднял глаза и взглянул на проектор, показывая на него пальцем. Курсанты подняли головы вверх. — Вполне вероятно, что этот проектор сделал чернокожий атеист.
Снова смех в аудитории. Сергей Иванович опустил руку и выдержал паузу. На все вопросы, заданные одним курсантом, он отвечал, глядя на всех.
- Я это к тому, что невозможно объяснить, что есть нормальность. Для каждого она своя. Однако, давайте рассмотрим этот пример с двух точек зрения. — он снова развел руки и расставил пальцы. Повернул голову на левую сторону, глядя на невидимый шар, который, как казалось со стороны, сейчас держал в руке.
- На этой чаше весов — вы. И все сотрудники полиции. — он наклонил левую руку вниз, приподняв правую. — Ваше мнение перевешивает мнение человека, грызущего ногти. По-вашему, а по-мнению психологов данного заведения уж точно, — он перевел взгляд на правую руку. — У человека, грызущего ногти, проблемы с нервами.
Сергей Иванович медленно поменял руки местами.
- Теперь с этой стороны — мнение человека, грызущего ногти. — вновь перевод взгляда на левую руку, которая теперь выше правой. — на этой же чаше — ваше мнение. Человек, грызущий ногти, думаю, не будет считаться с мнение курсанта насчет того, что это — психическая проблема. Для него это — просто вредная привычка.
Климов медленно опустил одну руку и поднял вторую так, что они оказались наравне.
- Запомните одно простое правило. Мы на самом деле живем бок о бок с потенциальными пациентами психических больниц. Каждый второй человек в чем-то ненормален. Но самое важное — это считаться с мнение других и помнить, что каждый человек — человек. Как и психически неуравновешенные люди. Как и шизофреники, убивавшие женщин и детей, как и каннибалы, поедавшие своих жертв. Все они — люди. И каждый из них имеет свои права.
Он опустил руки, оперевшись на стол. В аудитории послышалось тихое гудение — курсанты обсуждали его ответ на, казалось бы, простой вопрос.
- Минуточку тишины, пожалуйста. — он повернул голову одним ухом к аудитории. Курсанты затихли. Только Лена продолжала щелкать ручкой.
Сергей Иванович улыбнулся:
- Елена Владимировна, да у вас проблемы с нервами.
Лена перестала щелкать ручкой, покраснев. Одногруппники повернулись к ней и улыбнулись.
- Я пошутил. Надеюсь, я ответил на Ваш вопрос?
- Да, спасибо.
- Хорошо. У кого-нибудь еще будут вопросы?
Курсанты не откликнулись. Сергей Климов продолжил лекцию.

Он расписывался в журнале, когда у него зазвонил телефон. Он поднес его к глазам и посмотрел на экран. Звонила Мария. Видимо, спросить, когда он вернется домой.
Сергей поднес телефон к уху, продолжая расписываться в последнем журнале:
- Да, дорогая.
- Привет, Сереж. Когда дома будешь?
- Скоро. Думаю, часа через два-три максимум. Что на ужин?
- Сегодня твой любимый стейк из свинины.
- Я уже не могу дождаться, чтобы прилететь домой.
Климов выпрямился. Девочки, так называемый «учебный сектор», забрали журналы и ушли. Сергей Иванович прижал трубку к плечу, забирая с кафедры свои бумаги.
- Сереж, у вас сокращенный день сегодня?
- Да, сегодня же пятница. — он закинул бумаги в сумку и взял телефон. — Сегодня преподаватели в погонах идут на физическое совершенствование. Хорошо, что я к ним не отношусь.
- Да, это уж точно. — ответила Мария. — а если сокращенный день, то почему ты будешь дома так поздно?
- Мне необходимо ненадолго остаться на работе и немного помочь одному парню с научной работой. Я же тебе говорил — через пару недель у нас будет круглый стол, а вчера он подошел и попросил систематизировать материал.
- А, да. Точно. Совсем забыла.
- От Светы новостей не было?
- Нет, сегодня не было. Знаешь, как-то странно, что она ни разу не позвонила за все это время.
- Она же, вроде как что-то говорила про роуминг.
- Да, но… Хотя бы по скайпу.
- Маш, я бы на твоем месте так не волновался. Мы же видели, как она улетела с Фёдором. Мы были знакомы с ним очень много времени, я уже не раз тебе это говорил. Все в абсолютном порядке, я уверен.
- Да… Наверное, ты прав. Ладно, я пошла дожарю ужин. А то сгорит все. Целую.
- И я тебя… — он уже отнял трубку от уха, потом вдруг снова поднес ее и закричал, надеясь, что она еще не выключила телефон и услышит его. — А, стой, Маш, подожди.
- Господи, что же ты так кричишь, у меня чуть свинина от страха не убежала.
Климов улыбнулся. Он души не чаял в своей жене. Она была для него всем.
- Твой стейк я готов съесть даже горелым.
Мария рассмеялась и положила трубку.

Сергей переоделся и, захватив сумку, пошел на стоянку для преподавательских автомобилей. При смене руководства ему два дня приходилось ставить автомобиль на улице, зачастую долго разыскивая свободное место, так как никому не разрешалось ставить автомобили на территории академии, пока проходит знакомство нового начальника с руководителем. Нужно было показать, что все здесь, в академии, «схвачено крепкими нитками».
Выезжая с территории, Сергей Иванович вышел из автомобиля и открыл багажник своего «Рено Логан». Очередной курсант, зевая, подошел и посмотрел в багажник, чтобы он, не дай Бог, не вывозил за территорию академии ее имущество, затем захлопнул багажник и, махнув рукой дежурному по контрольно — пропускному пункту, выехал.

Климов ехал по дороге. Здесь, в отличие от многих других мест России, дорога была более-менее ровной. Скорее всего, потому, что по ней нечасто ездили автомобили.
По обе стороны дороги простирался лес. Могучие сосны и ели неторопливо качали своими головами, баюкая самих себя теплым ветром. Климов свернул на едва заметную дорожку справа и сбавил скорость — здесь ездил только он, поэтому дорога была практически невидима. Проехав несколько метров, он развернулся на сидении и посмотрел в заднее стекло. Его автомобиль полностью скрылся за деревьями. Можно выходить.

***

Двумя годами ранее, когда Мария не согласилась отправить свою сестру в психиатрическую больницу, Климов позвонил мужу Светланы и рассказал, что с ней происходит. Они довольно тепло общались, но Сергей в глубине души винил ее мужа за то, что он ушел. Он считал, что Светлана и Антон должны были справляться с потерей ребенка вместе. Тем более, что отклонения Светы дали знать о себе только после ухода Антона. Он нанес ей решающий удар.
- Слушаю. — голос Антона был нерешительным. У него до сих пор был записан номер Сергея, и он понятия не имел, как он теперь к нему относится. Учитывая то, что после ухода Антона прошло четыре месяца, и за все это время Сергей ему ни разу не позвонил.
- Привет, Тоха. — Сергей старался быть таким, каким он был раньше, общаясь с ним.
- Привет.
- Антон, мне нужно с тобой поговорить.
- По поводу чего?
- По поводу Светланы.
В трубке послышался тяжелый вздох.
- Мне правда нужно поговорить.
- Ладно. Я подъеду.
Сергей испытал облегчение, Прикрыл глаза и тоже выдохнул.
- Подъезжать не надо. Я сейчас сам приеду к тебе. Говори адрес.

- … то есть, ты хочешь сказать, что она бредит?
Антон был в шоке от того, что услышал, как его бывшая жена говорит, что кто-то ее скоро убьет.
- Она не бредит. У нее начинается серьезное психическое расстройство.
Антон Семенов закрыл глаза и оперся лбом на руку.
- И что с этим делать?
- Ей необходимо лечение. Маша не соглашается на то, чтобы отправить ее в лечебницу, а зная ее, тут даже спорить не нужно. Она не согласится.
Антон смотрел на него, потирая голову. Он не знал, что ему ответить.
- Антон, я могу устроить Свету в отличную больницу, где ее и правда быстро поставят на ноги. Но мне нужно твоя помощь.
Семенов смотрел на него с секунду, затем сглотнул.
- Что я должен сделать?

Сергей и Мария сидели за столом Семеновых, когда Антон вдруг сказал, что ему предложили неплохую работу в Китае.
Они поддержали его, сказав, что это очень хорошо. Он так же выдвинул свое мнение насчет того, что неплохо было бы им сменить климат и обстановку, и все снова согласились.
Светлана смотрела то на Антона, то на Сергея, то на свою сестру. Ей по-прежнему казалось, что все настроены против нее. Что весь мир настроен против нее, но она старалась не выдавать этого, чтобы ее не раскололи, и не начали пытать. Где-то глубоко внутри она испытывала чувства смутной радости от того, что Антон вернулся, но все же мысли о том, что все они в сговоре, брала над ней верх.

- Дорогая, нам нужно выезжать, иначе опоздаем на самолет.
Мария уже выходила из спальни, поправляя прическу, когда вдруг остановилась и опустила руки вниз, плотно сжав губы:
- Блин. Надо Стёпку из садика забрать.
- Заберем позже.
- А мы успеем?
- Мы привезем Свету с Антоном в аэропорт и поедем за Степкой. — сказал он, улыбнувшись, и поцеловал жену. — Успеем.

***

- Кинь таблетку ей в напиток.
Сергей отдал темную баночку с белой наклейкой, на которой было написано: «Рогипнол».
- А что это?
- Транквилизатор… Его прописывают больным.
- Я даже не знаю…
- Мне самому не по себе от этого. Но ей это необходимо.

***

Они высадили Антона и Светлану в аэропорту. Мария, не сдержав чувств, обняла и поцеловала сестру. Та ответила ей тем же.
- Надеюсь, скоро увидимся, Свет.
Светлана только улыбнулась.
- Ладно, нам пора. Мы за Степкой поехали. Удачного вам полета, ребят.
Сергей и Антон пожали руки. Климов сжал руку сильнее обычного и улыбнулся.

На обратном пути Мария развернула газету, купленную в киоске аэропорта.
- Боже мой…
- Что такое? — спросил Сергей, не отводя взгляда от дороги.
- Тут на первой полосе пишут про девочку… Боже… Ее нашли в мусорном баке…
- Ого… Каких только уродов земля не носит…
Ему всегда становилось не по себе от таких новостей, хотя он и проработал столько лет с неуравновешенными.

- Милый, дай мне воды.
Антон посмотрел на Свету. Она глядела на него умоляющим взглядом. Она казалась такой маленькой, забитой, несчастной… На мгновение Антон передумал давать ей транквилизатор.
- Они смотрят на меня… — еле слышно прошептала Света.
Антон посмотрел на нее. Он отвернулся и достал из сумки бутылку воды, в которой заранее растворил таблетку «рогипнола».

Сергей ждал звонка от Антона. Они уже забрали сына и были дома. Мария всю дорогу была потрясена новостью об убийстве девочки, однако, не показывала это при сыне. Но Климов это чувствовал.
Зазавонил телефон. Сергей спокойно достал его из кармана брюк.
- Слушаю. Да. — он вздохнул и прикрыл глаза рукой. — Хорошо. Еду.
Мария посмотрела на него, оторвав взгляд от телевизора:
- Кто там?
- По работе. Сказали, что нужно обсудить, стоит ли мне давать звание или нет.
- Господи… Они и подождать не могут?
- Дорогая, ну ты же понимаешь, что не я этим заведую. Зато я получаю прилично. По-крайней мере, больше, чем в лечебнице.
- Да… Но, как бы глупо это ни звучало, в психиатрической лечебнице тебе было спокойнее. — Мария улыбнулась и взглянула на Климова. Он подошел к ней и поцеловал ее.

***

- Ты уже расспросил про лечебницу?
Они ехали по дороге, соединявшей два города — тот, в котором жили они, и тот, в котором находилась эта лечебница, в которую он собирался устроить Светлану. Главный врач этой больницы — лучший друг Сергея Климова, и он точно не отказал бы ему.
- Там работает мой друг. Он все сделает, как надо.
Антон посмотрел на него широко раскрытыми глазами.
- Что значит «как надо»?
- Как надо — значит, как надо. — ответил Сергей, не отводя глаз от дороги.
Возникла секундная пауза.
- Серег, ты же сказал, что договоришься обо всем, что у нее будет лучшее обслуживание. А теперь выходит, что мы везем ее в другой город, наврав твоей жене и ее сестре, не зная, что с ней будет?
Сергей сжал руки на руле. Он разговаривал спокойно.
- Когда ты уходил, ты вообще не думал, что с ней будет. — вокруг них раскинули свои ветви огромные хвойные деревья. — поступил, как последний урод, на самом деле.
Антон смотрел на него, не в силах ничего сказать.
- Знаешь, Тох, давай начистоту. Ты сейчас обвиняешь меня в том, что я не знаю, что будет с твоей сестрой. Однако, я точно знаю, какой уход ей будет обеспечен. Поверь, я очень долгое время знаю этого человека, и могу быть в нем уверен. А вот ты… — он вздохнул. — ты не знаешь, что с ней будет. Не знал, что с ней было. Ты вообще ушел, когда был ей нужен. А теепрь валишь на меня то, о чем, снова повторюсь, не знаешь.
- Я дал ей препарат, хотя абсолютно не з… не уверен, что он полезен. Это ты мне сказал это сделать.
Сергей снова вздохнул.
- Она говорила тебе, что за ней следят?
- Да.
- Как думаешь, она сама пошла бы ко мне в машину, если бы услышала, что посадка на ваш рейс уже идет, а вы все сидите и кого-то ждете. — лес уже начал редеть, и вдалеке показалась стена деревьев, отделявших их от поля. До города осталось совсем немного. — А тут прихожу я, и мы с тобой ведем ее в машину?
Антон задумался. Он уставился на дорогу.
Он думал о многом. О том дне, когда его сыну ударила по голове качеля. О том, как они не могли после этого ужиться вместе, как стали отдаляться друг от друга. «… мы не мож»… Он вспомнил о том, как Климовы были в кино всей семьей, когда не смогли взять трубку после 13-го звонка. «… мы идем… не можем… в кино»…
- Вы были в кино в тот день.
Сергей бросил короткий взгляд на Антона.
- Что?
- Вы не смогли посидеть с Женей, когда мы вас попросили. Мы хотели отправиться за подарками ему на день рождения.
Сергей взглянул на Антона. Тот медленно повернул голову. Из его глаз текли крупные, блестящие слезы. Он смотрел на него обезумевшим взглядом человека, человека, находившегося в отчаянии.
- Это все из-за вас. Из-за тебя конкретно. Потому что я звонил тебе.
Сергей медленно повернулся обратно на дорогу. Его взгляд стал холодным. Он просто ехал дальше. Спокойствие. Сохраняй спокойствие.
На заднем сидении лежала Светлана.
Антон сжал зубы.
- Это из-за тебя, даже не из-за меня, моя жена сошла с ума.
Лесистая местность практически подошла к концу.
Сергей смотрел на дорогу и молчал.
- Сука… Это все ты виноват, тварь…
Климов широко раскрыл глаза, его зубы заскрежетали. В голове щелкнуло.
Он одним рывком дернул солнцезащитный козырек, не глядя на него. Антон поднял взгляд, но не успел разглядеть, что выпало оттуда в руку Сергея. Раздался щелчок. Только теперь уже не в голове Климова.
Пуля вылетела из окна и врезалась в сосну, мимо, которой они проезжали. Мозговая масса комками сползала со стекла, оставляя за собой багровые дорожки. Голова Антона Семенова покоилась, оперевшись на дверь. Его глаз закатился вверх, рот слегка приоткрыт. Во лбу зияет большая дыра, застилая салон запахом горелого мяса.
Раздался крик. Сергей резко обернулся, глядя на Светлану таким же холодным взглядом. Он притормозил автомобиль, закрыв двери салона. Светлана кричала, пытаясь вылезти, однако, ее затуманенный транквилизаторами разум не давал ей понять, что происходит на самом деле. Она пыталась дернуть ручку, но та была слишком далеко.
Сергей достал из выреза под козырьком полиэтиленовый пакет и достал оттуда мокрый платок. Развернувшись, он ударил Светлану по голове кулаком, пока ее не проснувшийся от наркотического сна мозг совсем не перестал соображать где она, и резко прислонил платок к ее носу, прижимая второй рукой ей голову. Именно этим платком он три дня назад усыпил девочку, о которой читала в газете его жена. Единственное, что он поменял в этом пакете — долил на платок хлороформ.
Светлана подняла руки, взялась пальцами за его рубаху… И опустила их.
Климов подержал платок еще несколько секунд, затем медленно отпустил.

Отдышавшись, он посмотрел назад. Никого. Развернулся, посмотрел вперед. Никого.
Он медленно закрыл глаза и откинулся. Глубоко вдохнул, и его пробрала приятная дрожь по всему телу, начиная с затылка, затем спина и окончилась кончиками пальцев. Он резко поднял голову и посмотрел в зеркало заднего вида.
- Ну что, в домик отца? — сказал он самому себе, довольно ухмыляясь и приподнимая одну бровь.
Он отвел взгляд от зеркала и посмотрел перед собой.
- Да. Поехали.
Он медленно развернул автомобиль и поехал назад.

Сергей знал эту дорогу, как свои пять пальцев. С одной стороны дороги простиралась река, на которую в детстве они по воскресеньям, вместо того, чтобы ездить в церковь, как он говорил на лекции курсантам академии, ездили с отцом на рыбалку. Он помогал отцу в строительстве дома. Они были очень близки с ним. Отец отдал всего себя сыну, стараясь заменить ему мать, когда ее положили в больницу для психически нездоровых людей, в которой она провела все свои оставшиеся годы после того, как убила пришедшую к ней в гости подругу за то, что та, как она сама потом говорила, назвала ее сына «таким красивым, как девочка».
Когда она набросилась на подругу, перерезая ей глотку ножом, семилетний Сережа был в этой комнате и все видел. После этого мать бросила нож и обняла сына окровавленными руками:
- Я никогда не дам тебя в обиду.

***

Сергей вышел из машины. В одной руке у него был пакет. Перед самым домом земля была плотнее, чем в других местах. Два года назад здесь он закопал тело Антона, а после достал с крыши домика запасное стекло и сам поменял его в своей машине.
Он подошел к двери и постучал. Затем открыл ее.
Лязг цепей пронесся по всему домику. Внутри было темно, но не пыльно.
Он включил свет. Лампочка под потолком тускло осветила помещение.
В углу сидела Светлана, одетая в смирительную рубашку. Короткая цепь не давала ей уйти далеко от своего угла, обитого мягкими подушками.
Сергей Климов открыл пакет и поднес ей в пластмассовой тарелке еще горячий суп, налитый из термоса. Она жадно припала губами к тарелке, не в силах развязать рубашку, связывавшую ей руки за спиной, и начала отпивать. Он взял ей голову и приподнял. Поднес хлеб ко рту и машинально, по привычке зажал ей нос, чтобы она открыла рот. Хотя она уже и не сопротивлялась.
Он посмотрел на нее мягко и сказал:
- Ты же понимаешь, почему ты здесь.
Она взглянула на него и замерла, оставив недожеванный хлеб таять во рту.
- Пока ты здесь, мне есть о ком заботится. — он все так же улыбался, смотря на нее по-матерински тепло. — У Сергея есть, о ком заботится. И у меня теперь тоже.
Светлана смотрела на него, и из ее глаз потекли слезы.
Он обнял ее, прижав к себе.
- Я никогда не дам тебя в обиду.