Eй пoкaзaлoсь, чтo oнa вoшлa нe в пeщeру, a внутрь кaкoгo-тo существа; дампир боялась даже притрагиваться к стенам, состоящим из мягких тканей, по ощущениям похожим на губку: стоило ей коснуться пальцами хоть чего-то в этом месте, оно начинало двигаться, а потом успокаивалось, и это настораживало. Весь комплекс был усеян множественными гнёздами с паразитическими тварями; освещение придавали неизвестные науки породы, похожие на небольшие камни инопланетного происхождения – словно метеориты, которые держали сухие ветви, похожие на руки, но светящиеся ярко разными цветами: фиолетовым, оранжевым, зелёным… Дампиру было некомфортно; Рейн не хотела думать, что оказалась во внутренностях гигантского монстра – иначе это был бы не очень приятный сюрприз. Стараясь сосредоточиться только на миссии, она продолжала свой путь, спрыгивая вниз, с обрыва, прямиком на строительные леса, коих здесь было построено великое множество – целые системы для изучения древнего храма. Немцы сражались с многочисленными даемитами, жившими в этом жутком месте; настоящие, они отличались от своих собратьев, которые явно были усовершенствованы доктором Менгеле: Рейн притаилась, внимательно наблюдая за исходом битвы между червями и фашистами.

У чистых монстров был деформирован череп – вместо идеального, как у младенца, у них был плоский затылок, лобная часть или макушка – как будто в детстве к ним привязывали деревянные палки, чтобы голова приняла определённую форму; также их отличал более тёмно-бордовый цвет и невозможность порабощать человеческих носителей – слабее своих собратьев, но целым скопом они могли задушить или закусать до смерти жертву. Как тараканы – выползали из своих гнёзд, почуяв человеческое мясо. На Рейн они тоже позарились, но тут же были наколоты на клинки, как на шампур – дампир даже не повернулась в их сторону, услышав, как, шипя, к ней подползали несколько обитателей храма – пара ловких движений, и они мертвы. Эти мелкие паразиты не преграда, если они действовали поодиночке. По крайней мере, пока. Полукровка выпрыгнула из своего укрытия, побежала по строительным лесам, выстреливая то в немцев, то в даемитов; конструкция древнего храма напоминала огромную башню, к которой соединялось растущие отовсюду в хаотичном порядке ветви, ведущие в неизвестные направления. Но вот то, что настроили немцы, поднималось в определённое место; полукровка бегала по ступеням лестниц, выстреливая в бочки с горючим, поднимая столбы огня, в которых пропадали как чистые даемиты и их более уникальные собратья, так и зазевавшиеся фрицы. Рейн не хотела, но пришлось отступить, когда к ней вышли уже заражённые симбиозом фашисты, стрелявшие в неё полуавтоматами и пулемётом; она прыгнула на одну из ветвей, которая, почувствовав на себе лишний балласт, начала колыхаться, будто хотела вытряхнуть чужака с себя. Только от одной мысли о том, что это – тоже часть живого организма, полукровке становилось тошно.

Но она продолжала бежать по натянутым тросам живой пещеры, вскоре спрыгивая на помост, откуда шёл тоннель, освещённый уже обычными факелами – там что-то было. Рейн с двух рук стреляла по солдатам, даемитам, всех отправляя на тот свет; она еле поспевала осматривать окружение того странного места, в котором находилась: спускалась вниз всё это время, чтобы потом вновь подняться наверх. До самого потолка возвышался столб, вокруг которого росли органические штыри – на них висели тела уже разложившихся людей – похоже, сюда спускались не только фрицы, но и обычные рабочие, желавшие поживиться на древних сокровищах в забытых временем землях, а потом продать награбленное на чёрном рынке за баснословные деньги. Глупцы и безумцы.

Всех их ждала погибель.

Отпрыгивая в сторону, чуть не став жертвой даемита, Рейн выстрелила в него несколько раз, а затем, вдобавок, насадила на гарпун, и кинула монстра на торчащий штырь его собственного дома; и посмотрела наверх, наблюдая в огромном столбе, закрытый, будто клыками, проход, освещённый ярко-зелёным цветком-глазным яблоком; если так посудить, то где был этот мутант, там и находился выход. По крайней мере, так Рейн хотелось предполагать. Полукровка, не раздумывая, прыгнула на одну из ветвей; та стала колыхаться, стоило ей почувствовать на себе какую-то тяжесть и острые каблуки. Дампир, устояв на месте, стала бежать вдоль них, перепрыгивая с одной на другую; чем дальше она пробиралась, тем сильнее ей не хотелось смотреть вниз – она была слишком высоко. И единственным препятствием служили лишь высохшие от старости коконы растений, из которых, судя по всему, и рождались эти уродливые червеобразные твари.

Она добралась до самого верха. Странное растение, увидев Рейн, тут же поспешило закрыться кожными лепестками; дампир усмехнулась: казалось, что эти странные существа могли общаться телепатически, или же передавали информацию по вот этим ветвям, напоминающим больше нервные нити; полукровка топнула ногой, и органический трос под ней сильно заволновался, и цветок, удивлённый такому нахальству, раскрылся, обнажая глазное яблоко с неоново-зелёным зрачком. Девушка быстро достала пистолет Walthurm PP и выстрелила точно в живую линзу; мутант-цветок завопил и спрятался в своём коконе, а под ним, те острые шипы, закрывающие проход, открылись, и дампир прыгнула внутрь и… покатилась вниз по горке.

Она не знала, сколько падала по времени; весь её костюм покрылся неприятной слизью; Рейн еле подавила в себе рвотные рефлексы и всё же, упав на колени, поднялась, посмотрев наверх: обратного пути нет. Но повторять подобные аттракционы ей совершенно не хотелось. И теперь ей мерзко от того, что с ней стало. Хотя она знала, что не стоило отвлекаться на такое – впереди, возможно, будет что хуже. Отряхнувшись кое-как от противной липкой субстанции, Рейн, выдохнув, подошла к ещё одной живой двери и, разрубив ту клинками на куски, прошла внутрь.

Веселье только начиналось.