Лaбиринт сeрыx oднoтипныx кoридoрoв вёл сeрпaнтинoм прямo в лoвушку; нeмeцкиe сoлдaты, узнaв o тoм, чтo нa бaзу прoник чужoй, кaк с цeпи сoрвaлись: пaтрулирoвaли кaждый угoл, зaщищaли свoиx кoмaндирoв, дaжe стрeляли нa поражение… Была объявлена красная тревога. Противный писк сигнализации не давал сосредоточиться на конкретной цели, яркое освещение старых ламп, светящихся ядрено-алым светом, ослепляло – пробираться вглубь базы становилось труднее. Держась в тени, передвигаясь как можно тише, отстреливаясь от врагов при помощи найденного оружия, Рейн искала способ проникнуть в библиотечный архив – судя по данным, которые предоставили Бримстоун, где-то там находился секретный проход, ведущий в оружейную, а уже оттуда – в коммуникационный центр. Если всё верно, то стоило поторопиться: послышались выстрелы и крики на немецком – кажется, стреляли в своего. Людская паника играла дампиру на руку; чем больше смертей, тем вероятнее шанс запутать любопытных немцев, сбить их с толку, чтобы они не следовали по пятам и не мешали выполнять работу. Чем больше трупов – тем труднее найти по следу красную убийцу.

Рейн, идя по коридору, не попадаясь под свет прожекторов, наткнулась на дверь и, открыв её, быстро прошмыгнула в тень за колонной – хорошо, что её не успели заметить. А она наконец добралась до архива Аргентинской базы; помещение было достаточно просторным, несмотря на то, что почти везде стояли шкафы и полки, полностью набитые книгами, старинными рукописями, историческими хрониками; со стен на своих воспитанников смотрели портреты знаковых личностей, на которых должны были равняться молодые немцы; каждая из картин внизу была подписана мелким шрифтом: Эрвин Роммель – генерал-полковник, Пауль Хауссер — оберстгруппенфюрер SS, Герман Геринг – рейхсмаршал, и многие другие. Самое ценное сокровище библиотеки висело в самом её центре – полотно с изображением Адольфа Гитлера во весь рост, смотрящий с неким пренебрежением на своих мнимых зрителей; его картина больше походила на агитирующий плакат, не хватало разве что надписей с пламенными речами. Рейн, смотря на портрет рейхсканцлера и фюрера фашисткой Германии, стиснула зубы; ярость наполняла её, пожирала огнём, и ей так хотелось добраться до этого ублюдка и вырезать с его лица эту надменную ухмылку. Но… Этого пока не случится. Сейчас, чтобы не допустить его победы, нужно было убрать мелких сошек – тогда задача намного облегчиться. Хотелось, чтобы это произошло как можно быстрее…

Тяжёлые шаги быстро вернули дампира в реальность, и она вовремя спряталась за книжной стойкой; мимо неё прошли вооружённые солдаты, переговаривающие о чём-то своём на немецком. Из всех боеприпасов у девушки оставался только полуавтомат Greaser Artil, да патронов там всего на два-три выстрела – даже одного не положить. А оставлять за собой дорогу из расчленённых трупов как-то в данный момент не актуально – сразу разнюхают и поймают, чёртовы ублюдки. Делать кровавый лабиринт в замкнутом помещении с одним единственным входом – не самая лучшая затея. Тем более сейчас, когда в меньшинстве, а боеприпасов практически ноль, а живые аптечки слишком сильные и быстрые ублюдки. Нужно действовать радикальнее. Но при этом осторожнее.

Дождавшись, когда солдаты уйдут, Рейн ринулась с места, прячась за шкафами и полками, чтобы не выдать себя и действовать тише; в библиотеке было много интересных книг и документов, хотелось всё это изучить, выудить нити полезной информации, но Бримстоун срочно ждал отчёта о проделанной работе, и их ничего другое, кроме собственных идей и планов, не волновало. А ведь здесь мог бы быть компромат, ценные документы, планы немцев, которые они ещё не успели воплотить в будущем — всё, что могло бы ослабить политику Гитлера, изменить ход истории, возможность предотвратить грядущую войну… Но зачем дампиру задумываться об этом? На брифинге ей чётко дали указание: не отвлекаться от основной задачи – выполнить незамедлительно. Бримстоуну было плевать на всё, кроме самих себя, и Рейн, будучи несогласной с ними в некоторых вопросах компетенции, всё же предпочитала выполнять их приказы, ведь молчание – тоже в её личных интересах. Поэтому приходилось закрывать на всё глаза и идти только вперёд.

Пробравшись к самому концу библиотеки, Рейн заметила, что рядом с одним из книжных шкафов расцарапан пол полумесяцем; секретный проход в оружейную – даже тут немцы не могли обойтись без своих секретов; именно об этой лазейке ей и доложили Бримстоун, теперь нужно найти способ проникнуть внутрь. Девушка, выглянув из укрытия, осмотрела периметр на предмет врага и, удосужившись, что никого нет, вышла к стеллажу; кажется, одна из стоящих книг должна быть ключом. Проведя пальцами по пыльным корешкам, дампир всё-таки нащупала ту единственную, стоящую почти на самом краю – немцы оригинальностью не блистали, раз рукопись Гитлера «Mein Kampf» — прямой доступ к секретной оружейной комнате. Рейн наклонила книгу в сторону, и книжный шкаф, скрипя, начал постепенно отъезжать в сторону; от противного скрежета несмазанных петель Рейн скривилась, а после, обернувшись, увидела, как в её сторону бежали молодые фрицы, крича ей что-то на немецком; девушка, вытащив гарпун, кинула его к солдатам: цепь спутала ноги одного из них, и тот кубарем упал на второго, случайно нажав на спуск – как итог: напарник истошно закричал, хватаясь за лицо, а на его форме уже расползались красные пятна. Рейн не стала мешкать: вытащила оставшийся из всего арсенала полуавтомат и расстреляла врагов, ожидая, когда, наконец, чёртова секретная дверь откроется, но злосчастный шкафчик будто бы специально изводил незваного гостя, очень медленно поворачиваясь; когда же проход немного приоткрылся, Рейн протиснулась туда, наблюдая за тем, как в её сторону уже бежали вооружённые офицеры SS, стреляющие, но ни разу не попадающие; девушка отмахивалась от них Greaser Artil, но его хватило всего на пару выстрелов; прощёлкав ещё несколько раз спусковым крючком, будто проверяя, есть ли ещё патроны, дампир выкинула полуавтомат, а немцы уже почти достигли её; нужно было быстро отступать. В голову пришла не самая плохая идея, но она могла на время остановить солдат; схватившись за рукопись-ключ, полукровка с силой дёрнула её и кинула к ногам фашистов, и шкафчик начал также медленно закрываться, вскоре вовсе окончательно заблокировав секретный, оставив солдат с носом. Девушка облегчённо выдохнула; по ту сторону слышалась немецкая брань, выстрелы по стенам, топот ног… Они точно уже доложились обо всём руководству, и Рейн была уверена, что и тут её ждали. Но пока, несмотря на шум за стеной, было относительно спокойно.

Дампир, выдохнув, обрадовалась своей маленькой победе и продолжила свой путь, осматривая периметр оружейного склада: всюду стояли ящики с боеприпасами, некоторые ещё даже не распечатаны, а некоторые должны были перевезти куда-то на другую немецкую базу – впрочем, неважно, ведь можно было нажиться оружием. Пустой полуавтомат Greaser Artil был выкинут в сторону, а на его место пришли новые, блестящие от смазки пушки: пистолеты марки Leug P08 и Mauz 9mm, а также несколько динамитов и пачек с патронами, что удобно развеселись на ремне полукровки – теперь можно продолжить поиски во всеоружии.

По периметру было тихо, и дампир, осторожно пробираясь, вышла в коридор, который также оказался пуст: голоса и шаги слышались с каждым пройдённым метром; узкое помещение расширялось, и вскоре превратилось в огромный зал, который патрулировали фашисты; завидев полукровку, они вскинули оружие наизготовку, прицеливаясь; позади них показалась фигура в красном плаще — цель в списке — прячущаяся за закрывающими дверьми лифта, а солдат, до этого стоящий рядом с ним, быстро вытащил из пульта управления блок питания, убегая куда-то прочь – внезапный град пуль помешал отследить его перемещение.

- Чёрт, он забрал аккумулятор, — только успела озвучить свои мысли дампир перед тем, как по ней открыли огонь.
- Тревога! Тревога!
- Нарушитель!
- Убить её! Убить!

Голоса кричали отовсюду, их же перебивали звуки стрельбы; дампир уворачивалась от пуль, двигалась быстро, разрубала острыми лезвиями врагов – жестокие убийства напоминали больше танец, магический призыв для особого кровавого ритуала — для единственных зрителей он в любом случае был последним. Когда же из первой группировки последний ублюдок был расстрелян, а пустые пистолеты выкинуты через голову, на помощь сотоварищам пришли другие, и Рейн, быстро сообразив, схватила валящиеся полуавтоматы Greaser и, прицелившись, нажимала беспорядочно на спусковые крючки; для неё все двигались сейчас медленнее самой старой черепахи в мире – время будто специально остановилось, давая ей реванш: первый, второй, третий… кровавая бойня не прекращалась, а изуродованные тела молодых мужчин валялись тут и там, в самых странных и необычных позах: кто-то почти сразу покинул этот мир, кто-то, держась за отрубленную руку, пытался спасти свою никчёмную жизнь, заглушая адскую боль собственными криками; кто-то пытался доползти до товарища, чувствуя, как ноги, отрубленные до колен, оставляют за собой кровавую дорожку. Все крики о помощи, о боли, о Боге, о вожде… О тех, в кого верили и надеялись фашисты, заглушал вой сирены; на подмогу подоспели вооружённые офицеры, которым было плевать на тех, кто не справился с задачей поймать красно-чёрного клопа в огромной базе – их в любом случае бы расстреляли или сделали что хуже. От первостепенной задачи нельзя отклоняться, особенно, когда из-за одного генетического урода может рухнуть мечта о той самой идеальной Германии, о которой мечтали немцы.

Рейн поняла, что слишком сильно тут задержалась – неизвестно, как далеко мог убежать солдат с такой нужной и желанной батареей. Немцев слишком много, и всех их не нашинковать клинками – нужен был быстрый план отступления; девушка, прыгнув на перила рядом стоящей лестницы, выставила руки с клинками в стороны, скатилась прямиком на нижний ярус помещения с несколькими дверьми; зазевавшиеся фашисты сами насаживались на острые лезвие, шинкующие их так, словно они были не людьми из плоти и крови, а живыми бумажными человечками; когда же рельса перил закончилась, Рейн прыгнула на пол и побежала в единственную дверь, сокрытую висящим полотном флага Третьего Рейха. Ринувшись туда и, войдя внутрь просторного коридора, дампир закрыла за собой металлическую дверь – то немногое, что на время могло остановить немцев от преследования. Не задерживаясь и минуты, дампир стала бежать в сторону выхода из этого помещения, сосредоточившись только лишь на своей цели; перед глазами мельтешили множественные портреты героев нацистской Германии, слышались голоса, доносящиеся из радио – записи выступлений из Рейхстага Гитлером, изображения агитационных плакатов с призывом к войне… Но внимание Рейн было сосредоточено только на одном – добраться до чёртова фрица, который надеялся, что смог убежать далеко, но от голодного хищника ему не спрятаться. Его ярко-голубую ауру страха дампир чувствовала даже сквозь эти чёртовы толстенные стены.

Коридор, ещё один, ещё… потом – лестница, а оттуда – прямиком в тупик, где было уйма выходов – две двери, но обе заблокированы. Если же одна, судя по всему, вела обратно в переговорный зал, то вот вторая – железная, с множествами замков, в том числе и со штурвальным-блокирующим – вызывала некоторые вопросы; Рейн была уверена, что там кто-то прятался – тот, кто ей особенно нужен. Сломать блокирующие конструкции клинками не получится, да и вариант с динамитом не пройдёт – нужно искать другой путь. Дампир, выдохнув, начала быстро осматриваться; скоро сюда должно было добраться оставшееся подкрепление, и тогда она опять потеряет уйму времени в сражении с немцами. Что если?.. Взгляд полукровки зацепился за трещину в стене, идущую от потолка до самого пола; подойдя ближе, девушка протянула руку вперёд, дотрагиваясь до шершавой поверхности и, проводя ладонью по ней, почувствовала на коже что-то липкое – краска. Хитрые ублюдки, конечно, но им явно не хватало некоторых извилин в голове, раз они позволяли допускать себе такие оплошности. Залатать трещину дощечками и покрасить её под цвет стен – это умное решение, но оно лишь отсрочило кончину одного из глупых солдат. Сделав несколько шагов назад, а потом, разбежавшись, дампир прыгнула в сторону стены и, зацепившись каблуками об её поверхность, услышала хруст, и отпрыгнула в сторону – фальшивка открыла ей проход на склад с оружием. Вырвав доски и кое-как протиснувшись внутрь, девушка усмехнулась развернувшемуся зрелищу: прикрывая каску руками, молодой немец сидел в углу, весь дрожал и, увидев дампира, прошептал:

- Stirb, Untermensch! Stirb!
«Кто из нас ещё настоящий унтерменш?».

Дампир, прыгнув на немца, схватилась за его шею и пригвоздила к стене; по лицу молодого рыженького конопатого паренька с горбатым носом, на вид которому не дашь и двадцати, выступила испарина; сам он часто дышал, а глаза метались в поисках выхода; Рейн, улыбнувшись, выставила клинок вперёд, и щелчок механизма заставил бедного паренька метаться из стороны в сторону, как выброшенную на берег рыбёшку, ищущую в летний зной прохладную влагу.

- Не убивай, прошу, не убивай! – трясся мальчонка.
- А минуту назад ты говорил совершенно другое, — дампир улыбнулась, обнажив клыки.
- Что тебе нужно? Батарейка? Она? – трясущейся рукой фриц полез в карман униформы и достал оттуда аккумулятор. – Возьми его! Возьми! Парень переложил батарею в руки дампира.
- Прости, но за тобой должок.
- Нет, пожалуйста, не надо! Не-е-е-ет!!!

Клыки полукровки, казалось, вытянулись в длину на целый дьюм, когда она примкнула к вене на шее солдата; Рейн давно не пила такой крови – молодой, немного с химическим оттенком – паренёк явно баловался запрещёнными веществами, — но такая яркая, пьянящая игра вкусов – почти как шампанское, но более насыщенное; она чувствовала, как его попытки оттолкнуть её от себя становились слабее, а вскоре фриц и вовсе повис на ней; насытившись досыта, дампир вытерла губы пальцами и откинула от себя бледное тело с выступившими синими венами на шее, проходящими аккуратно через две красные точки; он бы в любом случае умер – не от рук «унтерменша», так от той дряни, что он употреблял. Девушка фыркнула, смотря на мёртвое тело, а затем спрятала в карман маленькое сокровище – пора возвращаться назад. Ладони сжали рукояти клинком – на Аргентинской базе резко стало слишком душно.

Дампир улыбнулась; скоро ещё одна фотография офицера из списка Бримстоуна канет в лету.
Уж она об этом позаботится.

***

Серые однотипные комнаты менялись с быстротой щёлкающих при просмотре в фотоаппарате фотокарточек; на живых снимках отчётливо виднелся красный цвет – горы трупов, реки крови, пустые использованные пушки… Она никого не щадила; кровавая река плыла следом за своей королевой, огибая скалы-мертвецов. Рейн, уставшая и изрядно потрёпанная, открыла железную дверь и вошла внутрь просторного зала, осматривая ранее приукрашенное ею помещение: обезображенные трупы солдат свисали с перил, лежали на лестнице, на полу, они были везде – столько трупов, освещённых красным светом – пугающе и завораживающе одновременно. Перешагивая через них, дампир добралась до пульта управления подъёмником и, присев на корточки, подсоединила аккумулятор к разноцветным проводам, а после дёрнула за рычаг – послышался глухой шум мотора, и через несколько секунд лифт открыл перед ней свои двери. Войдя внутрь и нажав на красную кнопку, дампир начала спускаться вниз, к какому-то заброшенному помещению, в котором было понаставлено куча всякой мебели и неработающей радиоаппаратуры, даже душевая кабинка и несколько двухъярусных кроватей имелось. Но это всё ненужные мелочи, на которые не стоило обращать никакого внимания. И всё же… Рейн позволяла себе маленькую слабину – такие мелочи она не забывала.

Девушка шла очень тихо и, подойдя к единственной тут двери, аккуратно открыла её и прижалась к стене, прислушиваясь; впереди, наклонившись над столом, на котором лежала большая карта мира с воткнутыми на ней кнопками с пластиковыми флажками Третьего Рейха в хаотичном порядке, стоял офицер, с кем-то оживлённо разговаривая по телефону и при этом сильно жестикулируя – он явно был чем-то взволнован:

- Доложите ситуацию немедленно! Генерал-майор Коттер – научной лаборатории: доложите ситуацию! Ах, так! Чёрт побери, Кассел! – орал он собеседнику. – Хватит с меня! Я составляю донесение!
Он уже хотел положить трубку, но не успел: Рейн быстро вытащила пистолет и, прицелившись, нажала на спусковой крючок и выстрелила ему точно в руку; мужчина, громко вопя, схватился за рану, упав на колени. Немец не сразу заметил, как к нему надвигался человек, несущий с собой смерть.
- Кто ты такая? Что ты тут делаешь? – он силился встать, облокачиваясь здоровой рукой о стол, но удар ногой по коленам заставил его снова упасть на пол. Кажется, оба даже услышали хруст ломающихся костей. – Чёрт!
- Я проголодалась. Найдётся пара минут?
И снова удар ногой – на этот раз по лицу.

Несколько зубов отлетели в сторону; мужчина схватился на подбородок, прикрывая разбитый нос и губу раненной рукой, а свободной уже тянулся к пистолету на кобуре, но… не успел: цепь гарпуна вонзилась в ладонь, и немец истошно завопил от боли. Но быстро успокоился и, харкнув кровью на пол, исподлобья глянул на своего личного киллера – старался выглядеть мужественно и героически даже перед смертью – перед своей, перед ней:
- Наглая сука, — цедил он каждое слово. – Ты у меня получишь! Нарушитель! Охрана! Охрана!

Рейн потянула гарпун на себя, и пика, пронзившая руку, оторвала её вместе с костью; на пол хлынула тёмная кровь – значит, он тоже не идеален. Идеология об арийцах постепенно гасла в глазах Рейн. Офицер SS верещал, словно свинья, которую отправили на убой, и дампир быстро его заткнула, чиркнув лезвием клинка по шее. Глаза немца моментально мутнели, он издавал хриплые звуки, кровь пошла пеной из его рта… Он упал замертво, и Рейн, улыбнувшись, положила трубку на телефон – теперь дело сделано. Быстро достав из кармана документ с символикой Бримстоуна, она вырвала нужную фотографию, а взамен – присела рядом с офицером на корточки и вырвала тканевые нашивки с плаща.

«Д.А. Коттер. Генерал-майор разведки. Уничтожен».

Дампир уже хотела уходить из злополучного места, как неожиданно… кто-то позвонил. Рейн с минуту стояла, колеблясь, но переливчатая трель, эхом проносившаяся по всему комплексу, будто бы подталкивала её ответить на звонок. Проклиная себя, дампир, выдохнув, всё-таки подняла трубку и поднесла её к уху:
- Э-э-э… Алло?
С той стороны доносилась лишь тишина.
А затем – чей-то нервный смех.
- Бред какой-то, — Рейн резко хлопнула трубкой по столу и, наплевав на это место, побежала к выходу из злополучного коммуникационного центра в поисках новых целей для ликвидации.
Некто, висевший на телефоне, будто услышав, как дверь за дампиром хлопнулась, начал истерично смеяться мерзким голосом, а затем шёпотом прорычал единственное послание в пустоту:
- Научная лаборатория – сторожевой башне: я съем твоё лицо…
После – послышались гудки, ставшие последним воспоминанием в этой комнате.