Нeизвeстнo скoлькo мы брeли пo тёмнoму извилистoму пoдзeмeлью. Снaчaлa бeжaли с тaкoй скoрoстью, с кaкoй тoлькo могли. Затем перешли на быстрый шаг. Потом на медленный. Погони вроде бы не наблюдалось… Во всяком случае, пока. Я была уверена, что вскоре наше отсутствие будет замечено и отец отправит кого-нибудь на поиски. Наверняка хоть кто-нибудь да видел, куда именно мы побежали. В суматохе я не подумала взять факел, поскольку в одной руке так и сжимала кинжал, а второй тащила мальчика за собой, так что идти пришлось в полной темноте.
Было страшно. Лишь наши шаги и тяжёлое дыхание нарушали мёртвую тишину этого места. Также любой тихий звук, вроде упавшего камешка, отдавался громким эхом. Наверное, из-за состояния аффекта, я не боялась этой темноты. А может и боялась, но совсем не задумывалась об этом. В голове была лишь одна мысль: «Нужно идти вперёд».
Вскоре я поняла, что нужна передышка. Ноги уже шаркали по камню, и я спотыкалась в темноте практически на каждом шагу. Наверняка и этот ребёнок тоже, хоть этого я и не видела. Да ещё и противные туфли неприятно жали стопы, но снять их всё же не хватало решимости, ведь не ясно по чему мы идём. Эгоистичная мысль, учитывая, что мальчик шёл босяком. Но тут уже я ничего сделать не могла, ведь совсем ничего не было видно.
Вскоре я остановилась возле стены, крепко сжимая в дрожащей руке кинжал. Сердце колотилось, как сумасшедшее.
- Что я наделала…
Тихий шёпот весьма громким эхом прошёлся по подземелью, где мы сейчас находились.
- Зачем убежала? Ещё и тебя с собой потащила… — обратилась я к невидимому спутнику, которого всё ещё крепко держала за руку. — Что я творю… Отец разозлится…
Мысли метались в голове, быстро сменяя одна одну. Я не понимала, почему это сделала. Действовала инстинктивно. Ребёнка ухватила с собой машинально, так же не задумываясь зачем. И что теперь нам делать? Даже если и решусь вернуться, дорогу назад точно не вспомню. Да и возвращаться опасно. Боюсь представить, что с нами могут сделать. Этого ребёнка точно убьют. Да и что будет со мной — неизвестно. Почему-то я была уверена, что отец не простит такое предательство.
Я съехала спиной по стене, совсем не переживая о том, что порчу очень дорогое платье. Кинжал упал куда-то во тьму. Но не до этого было сейчас… Я хотела отпустить ладонь мальчика. Но, как только это сделала, детские ручонки крепко обхватили мою руку. Хоть этот еврейский ребёнок и не мог говорить, я чувствовала, что ему страшно. Ещё бы. Оказаться в полной темноте где-то под землёй, да ещё и с той, которая должна была тебя убить… Испытание слишком суровое для неокрепшей детской психики. Впрочем, после того, что мы сделали с его деревней, не думаю, что его может что-то напугать.
Я почувствовала, как этот мальчик обнимает меня и только тогда поняла, что слёзы сплошным потоком текут по моему лицу, смывая макияж. И когда расплакаться успела? Ещё и жалеет меня моя же жертва. Странная ситуация… Очень странная.
Какое-то время мы сидели, обнявшись, в этой темноте. Когда я смогла взять себя в руки и успокоиться, то вновь встала на ноги и потянула ребёнка за собой. Тот всё так же крепко цеплялся за мою руку. Наверняка боялся остаться тут один и потеряться. Позвать меня он не смог бы. Так и держась друг за друга, мы продолжили идти не понятно куда.
Через какое-то время впереди немного посветлело. Однако надежда выбраться на поверхность была разрушена довольно просторным гротом. В этом месте находилось небольшое подземное озеро и убегающие от него во тьму подземелий тонкие ручейки. Стены были облеплены каким-то странным белёсым мхом. Он слабо светился в темноте, что позволяло осмотреться. Вода в озере оказалась пресной, хоть и холодной. Получилось напиться и умыть лицо. Затем я обратила внимание на состояние мальчика. Теперь в слабом свете мха я смогла его немного рассмотреть. Такое же заплаканное, как и у меня, лицо, тёмно-карие, практически чёрные, глаза с тяжёлой тоской во взгляде… На этом ребёнке были лишь какие-то драные штаны, которые теперь больше походили на шорты. На теле виднелись синяки и порезы. Наверное, его били тюремщики…
Поскольку в подземелье, где должен был проходить ритуал, было немного прохладно, к моему платью на плечах крепилась тёплая розовая накидка. Сейчас она оказалась весьма кстати. Платье показалось мне достаточно тёплым, чтобы не замёрзнуть. Поэтому я сняла накидку и оторвала от неё небольшой кусок. Остальной большей частью я укутала мальчика практически до щиколоток. Оставшийся небольшой кусок разорвала на полоски и, наскоро обмыв ободранные ноги ребёнка холодной водой подземного озера, быстро замотала их этими полосками.
- Так гораздо лучше, да? — осторожно спросила я.
Раз уж потащила его за собой, теперь нужно позаботиться об этом мальчике. Возможно, я чувствовала вину за свои ранние действия, возможно просто проснулся материнский инстинкт или я просто сочувствовала бедному ребёнку…
Тот продолжал смотреть на меня с некоторой опаской, но на мой вопросительный взгляд слабо улыбнулся. Сомневаюсь, что он понимал немецкий язык, но, возможно, догадался, что я спросила.
Мы немного отдохнули возле озера, не желая возвращаться во тьму. Но это всё равно придётся сделать, ведь выход искать нужно. Очень хотелось есть. Мальчику, наверное, тоже. Но мы оба понимали, что еды здесь не найдём, и поэтому жаловаться было бесполезно. Наконец я немного пришла в себя и решила продолжить путь.
- Нужно идти…
Я встала на ноги и протянула моему спутнику руку. Тот понял, что я имела ввиду, и тоже встал. Нужно было идти. Вот только… Куда конкретно нам идти?
Резкий порыв ветра появился, словно из ниоткуда. В одном из туннелей я расслышала вдалеке немецкую речь. Было трудно разобрать знакомые там голоса или чужие…
В сердце закрался страх, что нас ни в коем случае не должны поймать! Мне не простят побег… Я лихорадочно осмотрелась, решая в какой проход идти. Вдруг у одного из туннелей я различила знакомый силуэт с крыльями. Этот странный парень махал нам рукой, указывая на нужный проход. Недолго думая, я побежала туда, уводя ребёнка с собой. Какое-то время мы опять бежали в полной темноте. Вот только теперь, иногда останавливаясь, позади можно было услышать звуки шагов и голосов других людей. Наверняка они нас тоже слышали, поэтому и шли сюда…
Вдруг, свернув в очередной коридор, я в шоке застыла на месте. Перед нами стояло несколько человек. Трое мужчин и две женщины с длинными белыми волосами и в странных светлых одеждах, напоминающих рясы священников, держали в руках лампы, похожие на керосиновые, но с очень странным тусклым голубым светом. У одной женщины на шее был небольшой голубой кристалл на верёвочке, который тоже светился.
Она подошла к нам, протягивая руку мальчику. Однако этот ребёнок повел себя странно. Он спрятался за меня…
Женщина с каким-то не то осуждающим, не то оценивающим выражением лица посмотрела на меня. Под проницательным взглядом очень светлых голубых глаз мне стало не по себе. Позади слышались звуки приближающейся погони. Я не знала, что нам делать… Может, попросить помощи у этих людей? А помогут ли…
Вдруг женщина с кристаллом взяла меня за руку и, сказав что-то на незнакомом мне языке, повела за собой. Так и не отпуская руку мальчика, я пошла за ней. Пройдя немного вперёд, мы свернули налево, где находился какой-то тупик. Направо туннель шёл дальше. Однако слева, как оказалось, был замаскированный проход. Голоса позади стали громче. Преследователи были совсем рядом! Но, казалось, наших сопровождающих это совсем не волновало. Женщина поднесла кристалл к стене и произнесла какие-то слова. Стена после её действий словно исчезла. Остальные сопровождающие подождали пока мы пройдём следом за ней и тоже зашли. Затем стена снова появилась, но стала будто прозрачной. Или же она с этой стороны так и выглядела?
Буквально через несколько секунд из-за поворота появились нашли преследователи.
- Папа… — я машинально приложила руку к прозрачной стене, но, к счастью, от этого действия ничего не случилось. Отец и несколько его людей, вооружённые огнестрельным и холодным оружием переговаривались между собой, освещая окружающее их подземное пространство факелами. Они размышляли, куда мы могли пропасть, ведь недавно слышали отсюда какие-то звуки. Вскоре отец повёл их дальше, направо от развилки.