«Прoxлaдa!». Пeрвaя мысль, пoсeтившaя мeня, eдвa я пeрeпрыгнул чeрeз корень поваленного дерева и шагнул в лес. Лучи заходящего Солнца красили кроны деревьев в причудливые цвета. Где-то неподалёку шумела речка. Птичье пение раздавалось со всех сторон, провожая день прощальной песней. Немного углубившись по нахоженной тропе в чащу, я нашёл взглядом свежий пень. «Хорошее место». Небрежно скинув дорожную сумку, я сел на пенёк, достал сигареты с зажигалкой, подкурил и медленно затянулся. Усталость неумолимо брала верх над натруженными ногами. Но тело — это всего лишь мелочи, куда хуже уставший разум. И голод. Тот голод, что неумолимо гонит вперёд, лишая рассудка. Последних остатков человечности. Стараясь сохранить спокойствие, я погрузился в воспоминания.
Дом и родители, двор и друзья. Картинки безмятежного детства сменяли друг друга. Школа. Первая учительница. Одноклассники. Как же давно это было! И я был… счастлив? Да, это слово отлично подходит. Счастье. Старшие классы, первая любовь. Как же её звали? Увы, память наотрез отказывалась выдать её имя. Значит, оно не так важно? Выходит, что так. Выпускной, первая выпитая бутылка водки. Гадость на вкус, но чем-то заманивает. Университет, преподаватели, лекции, однокурсники. Эх, сколько было весёлых моментов между монотонными докладами у кафедры в кабинете. Диплом, новый выпускной. Не много нас осталось к концу обучения, но зато отметили и за всех отчисленных! Повестка, военкомат, учебка, присяга. Праздник был что надо: друзья и родные с серьёзными лицами слушали клятву Родине. А потом увольнение и новая пьянка! Перевод в часть, служба, дембель. Радость перед возвратом в дом родной, прощание с товарищами, длинная дорога, сон под стук колёс вагона. Работа, девушка, свадьба. Не понимаю я этих церемоний, могли же просто расписаться. Машина, яркий свет фар в лицо. Боль. Страх. Снова боль. Тьма. Голод. Первое чувство, что я помню, очнувшись на окраине небольшой деревеньки. Голод. Эти воспоминания самые яркие. И самые полные.

Покосившийся сарай. Мужик лет сорока несёт вязанку свежей колбасы. Голод. Перед глазами мелькают чёрные мушки. Голод. Не понимая, что же, чёрт возьми, со мной происходит, я, покачиваясь на негнущихся ногах, поковылял к мужику. Голод. Приблизившись, я внезапно осознал, что колбаса мне и даром не нужна. Голод! Мужик что-то пытался сказать, яростно тряся руками, но смысл слов до меня не доходил. Голод! Я резким движением вытянул вперёд руки, схватил мужика за грудки и притянул к себе. Голод! Его глаза. Злость сменяет страх. Голод! Он уже не стоит, падает, что-то шепча белыми от ужаса губами. Голод! Я кладу правую руку на его лицо, слегка сжимаю пальцы. Неведомая сила, пульсируя, перетекает от него ко мне. Голод отступил, вернулась ясность сознания. Я непонимающе посмотрел на свои руки, на высохшее тело под моими ногами. Кто я? Что я?
Из воспоминаний меня выдернул треск в нескольких десятках метров. Солнце давно закатилось за горизонт, уступив место звёздам. Сколько же я просидел? Два, три часа? От мыслей меня снова отвлёк треск. Кто-то шёл по тропе, наступая на поваленные то тут, то там, ветки. На тропе показался край луча фонарика. Как же хорошо, что мне не нужен свет. Голод. Вслед за лучом я разглядел ночного путника. Молодая девушка неспешно шла явно знакомой дорогой. Не хочу! Голод! Ей ещё жить и жить! Голод! Надоело!
- Извините, с Вами всё хорошо? — спросила она, подойдя на ко мне. Фонарик в её руке слегка подрагивал, освещая то меня, то кустарники и деревья вокруг.
- Нет — негромко ответил я.
Она не испугалась, она хочет помочь! Голод! Она это не заслуживает! Голод!
- Давайте я помогу Вам выйти отсюда, вызовем врача… — она подошла ещё ближе. Слишком близко.
Голод! Рассудок окончательно меня покинул, рука сама взвилась вверх, ладонь легла на её лицо. Испуганный всхлип. Пальцы сжались.
Я закурил. «Блин, вот почему ты решила пойти именно тут и именно сейчас? Почему?». Пальцы нервно сжимали фильтр. «Таков закон. Сильный ест слабого» — пронеслась внезапная мысль в голове. Не моя. «Тварь! Как же всё достало! Хочу подохнуть!». «Ты снова оживёшь, это неизбежно» — снова чужая мысль. Спорить можно было долго, очень долго. За десять лет я это понял. Пять раз я пытался закончить своё существование. Разными способами. Вешался, резал вены, топился, сбрасывался с крыши. Последняя надежда была на сожжение. Но и тут облом. И что же? Идти дальше, отбирая жизни? «Да, это единственный вариант». Это уже мой вывод, только мой. Я поднял с земли сумку, кинул последний взгляд на иссохший труп, бывший некогда весьма привлекательной девушкой, и отправился дальше. Куда — не интересно, ибо везде будет одно и то же: голод.