Гeнри привaлился к дубoвoй двeри и пытaлся дышaть рaзмeрeннo, дaбы угoмoнить рaзбушeвaвшeeся в груди сeрдцe. Пoгoни oн ужe нe oпaсaлся – Гeнри был одним из немногих, кто знал эту секретную тропку через Лес Зигфрида, что находился за северной границей Графства. Тропкой этой, по слухам, пользовались только разбойники, что нападали на караваны торговцев, поскольку через этот лес у них давно уже был проложен маршрут, по которому они добирались со своих Пустошей к Северному Графству Мармо. Всех местных разбойников уже давно порезали янычары, но по старой памяти маршрут этот уже не пользовался былой популярность, вот он со временем и стал почти непроходимым; где травой зарос, где рухнувшее дерево путь перекрыло. А вот тропка эта секретная до сих пор осталась, через неё можно было здорово срезать путь к Болотам, ибо через маршрут торговцев нужно было в таком случае делать здоровенный крюк.
Генри огляделся. Старая и, судя по всему, заброшенная мельница, видимо, являлась в своё время логовом тех мародёров, что совершали набеги на караваны, хотя изначально так и не скажешь: снаружи-то мельница и есть мельница, а вот внутри, среди этой кучи паутины, можно было разглядеть валяющиеся тут и там кубки, свитки пергамента, в углу небольшой кучей тускнели слитки серебра. На столе, под толстым слоем пыли лежали карты с какими-то отметками, а рядом с картами аккуратной стопкой лежали несколько одноручных мечей с парой кинжалов.

Одно странно, Генри сколько бы раз не проезжал через эту тропу, никогда он не видел этой опушки с мельницей, а поскольку тропка-то была едва ли не прямой по всему маршруту, без каких-либо поворотов и разветвлений, то раньше Генри ни в коем разе бы не проскочил через эту опушку. Она словно появилась сама по себе! Генри гнал коня уже больше двух часов, а до Болот оставалось ещё столько-же, а небо начинало уже темнеть, то Генри решил заночевать в этом неожиданном для него месте – уж очень был высок шанс по темноте напороться на стаю волков в лесу. Уже на подходе к мельнице Генри почувствовал, что лоб его покрылся мелкими капельками пота, а сердце стало гулко барабанить в грудной клетке, словно учуяв чего. Привязав коня и заперев изнутри двери мельницы, Генри призадумался, чего это на него такой внезапный страх накатил ни с того, ни с сего? Уже растапливая камин, Генри пришёл к выводу, что это всё последствия провёрнутого им «дельца» в деревне этим вечером.
Сегодня Генри обчистил одного весьма состоятельного человека – тот являлся сынком какого-то покойного богача, что жил в столице Мармо. Получив наследственные денежки, сынок поспешил убраться со столицы, пока к нему не съехалась куча родственничков с вполне ожидаемой фразой «Делиться надо».
Сам Генри давненько уже промышлял воровством, и подолгу предпочитал не засиживаться на одной территории, мало-ли, вычислят. Когда он вернулся в родные края, знакомый человечек шепнул ему, что завёлся в деревне один богатенький гусь, которого будет весьма несложно ощипать. Одного не учёл Генри: этот сынок состоял в родстве с колдуном из Братства Семи Магов и всяческих магических прибалуд у него в доме хватало – тот всё из столицы успел увезти, зараза. Когда Генри клал в мешок весьма ценный шлем гоблинской работы, заревело заклинание от воров, и вся деревня моментально встала на уши. Сынок проснулся, усыплённая Волшебным порошком охрана тоже – Генри пришлось в спешке делать ноги. Отмахав несколько миль на коне, Генри свернул в лесу на эту тропку, что ему в своё время показал его дед, и тем самым ушёл от погони. Но мельница стала для него второй неожиданностью за этот день. Первой было злаполучное заклинание от воров. И только сейчас Генри в голову пришла догадка, от которой у него кровь моментально застыла в жилах: А вдруг на этот шлем наложено заклинание Отслеживания?
С другой стороны, за Генри гналось около пяти всадников, которых он благополучно сбросил с хвоста ещё в лесу, делая зигзаги через самую чащу. Так если на шлем наложено заклинание, они не должны были так сильно отрываться от вора, разве нет? С этими мыслями Генри немного успокоился.
Разведя огонь в камине, Генри спрятал свою добычу в углу под лавкой и стал рассматривать внутреннее убранство мельницы, надеясь поживиться с запасов и трофеев «прошлых» владельцев.
Шесть слитков серебра, пара золотых кубков, несколько драгоценных камней, видимо, выковырянных с украшений, да серебряный кинжал с опалом в рукоятке – это для Генри представляло большую ценность среди остального хлама, буквально набитому в эту мельницу. Когда Генри принялся изучать карты на столе, его привлек звук, резко донёсшийся с улицы, такой гулкий и короткий, будто палкой ударили по доспехам. Генри резко развернулся, схватив со стола кинжал, и приготовился к атаке. Но после этого на улице стало совершенно тихо, а единственный различимыми звуками были удары вновь разбушевавшегося сердца Генри.
- Что за?
Аккуратно, сантиметр за сантиметров Генри приблизился к двери и заглянул в щель, находящуюся между дверью и косяком. Снаружи уже давно стемнело и увидеть что-либо Генри не смог, поэтому ему нисколько не улыбалось отпереть засов и выглянуть наружу. Но Генри про себя решил «хрена с два!», отметив про себя, что засов у двери достаточно прочный, и пока его преследователи будут выламывать двери, Генри успеет убежать на второй этаж мельницы и оттуда спрыгнуть с окна.
Пять секунд. Десять. Минута. Тишина. Руки у Генри всё ещё немного тряслись, но в голову уже стали закрадываться первые сомнения. «А может это конь чего зацепил там, у привязи, а? А я, дурень, решил, что это преследователи мои. Уж больно пугливым ты стал в последнее время, братец Генри, уж сам на себя не похож. Стыдно».
- Стыдно, стыдно… — Буркнул Генри, засунув кинжал за пояс, и про себя решив, что коня стоит всё-таки пойти и проверить.
Открыв засов, Генри распахнул скрипучую дверь, втянул носом свежий, прохладный ночной воздух и оторопел. Коня не было. Столбик, к которому его привязал Генри, одиноко стоял, словно усмехаясь над незадачливым воришкой. «Что, профукал коня своего? Хреново привязал? От теперь сам тащи на своём горбу награбленное».
- Твою-ж мать… — Генри апатично мотал головой, оглядывая местность. – Фара! Фараааа!
Обежав мельницу по кругу, Генри едва не взвыл от обиды и злости. Но прежде чем он выдал в ночной воздух весь свой богатый арсенал ругательств и проклятий, случилось то, отчего у Генри волосы на голове встали дыбом.
Что-то случилось с самой ночью. В считанные секунды небо потемнело ещё больше, став ненормально-чёрным, звёзды разом погасли, воздух стал дико ледяным, а слух Генри стал улавливать чьи-то голоса.
- Посмотри, кем я стал? Я теперь убийца! И всё по твоей милости!
- И не найдёшь ты её больше никогда-а-а!
- Ну что, нравится? Нравится тебе?! А если я тебе ещё и руки отрежу?
- Пожалуйста, уходи… Если он узнает – он убьёт нас…
Эти шепоты едва не свели Генри с ума. Взвизгнув от ужаса, он ломанулся обратно в мельницу, захлопнув за собой дверь, трясущимися руками закрыл засов.
- Идёт. Он идёт. Мы опоздали.
Генри отступил от двери, выхватив кинжал, и стал пятиться назад, пока ткнулся спиной в стену. Он не сводил вытаращенных глаз с дверей, кинжал гулял в его руках, и краем сознания Генри ощущал, что кто-то подкрадывается к двери, непрерывно шепча. Затем это «Что-то» начало едва тихо, словно робея, скребстись по двери, не переставая издавать бессмысленные диалоги, причём разными голосами:
- Ужас, ужас, это ужас, Франк! Что ты натворил?
- А она танцует, как покойник. Где ты её взял?
- Ооставьте меня в покое! Убирайтесь прочь! – Заорал Генри, находясь на грани сумасшедствия.
И в этот-же миг голоса умолкли. «Что-то» перестало скребстись в дверь, снова стало абсолютно тихо. Но не успел Генри даже вздохнуть, как справа от него послышался чей-то смех. Генри подскочил, как ужаленный, резко повернувшись на источник звука, вытянув перед собой руку с кинжалом.
Он смотрел прямо на своё отражение в зеркале, что было повешено на стену когда-то давно прежними хозяевами. Зеркало честно отражало всю доступную ей часть мельницы вместе с Генри, с той лишь разницей, что отражение Генри широко ухмылялось, глядя безумными глазами на своего двойника. Настоящий Генри почувствовал, как ужас сдавил его изнутри, он не был способен даже вздохнуть.
- Сгинь! – Вместо крика хрипение. – Уйди! Оставь меня!
Двойник Генри откинул голову назад и звучно расхохотался. Настоящий же Генри от страха едва слышно скулил, пятясь назад от этого кошмара в зеркале. Отсмеявшись, двойник приложил указательный палец к губам, затем подвёл руку с кинжалом к своему горлу. Рот настоящего Генри раскрылся в немом крике, когда это чудовище из зеркала стало самому себе перерезать горло.
- Сгинь! Сгинь! Сгиииинь!
Двойник свободной рукой схватил себя за волосы, с остервенением пилил кинжалом свою шею, продолжая хищно улыбаться. Кровь фонтаном стекала по телу.
- Аааа! – Нащупанный кусок угля полетел в сторону зеркала.
Двойник успел только гаркнуть, когда пущенный снаряд разбил зеркало на множество осколков. Генри, вскочил, и схватив со стола кузнечный молот, принялся крошить им осколки зеркала в мелкую крошку. Но он продолжал слышать с этой кучи пыли, в которую он снова и снова вгонял молот, страшный смех того чудовища. Нанеся последний удар, Генри выронил молот и осел на пол. Ему было очень страшно, руки, не переставая, тряслись, а сам он мелко хныкал. И когда за его спиной, совсем вплотную к его уху, кто-то его же голосом рявкнул: «Сгинь!», Генри, совершенно обезумев, с криком, пулей вылетел из мельницы, не видя ничего перед собой. Генри бежал, не разбирая дороги, он отчётливо слышал топот чьих-то ног совсем рядом с собой, чёртовы голоса преследовали его, не отрываясь. Генри кричал, размахивал руками, выл, не переставая ожидать, что в спину ему кто-то вцепится. И продолжал бежать.
Всадники нашли Генри следующим утром, тот на границе Леса Зигфрида валялся на боку в грязи, что-то чертил пальцем в земле и что-то неустанно шептал. К вечеру его смогли разговорить, старались выпытать из него, куда он дел краденые сокровища. Генри объяснил им местоположение тропы, всадники нашли её, прошерстили, но никакой опушки с мельницей они не обнаружили.
На исходе третьего дня Генри повесили. Краденые сокровища так и не нашли.
На четвёртый день после казни судья, находясь у себя дома, раздумывал, куда вор мог спрятать краденое имущество. Закуривая трубку на балконе, судья увидел, как по главной улице деревни шёл бесхозный конь, а за ним тянулась верёвка. «Видать, хреново привязали». – Изрёк тогда судья себе под нос. А когда судья готовился на боковую, ему самую малость показалось, что его отражение в зеркале ему улыбнулось.