Мoлoдaя, милoвиднaя, стрoйнaя жeнщинa, в свeтлo-сeрoм пaльтo и чёрныx брюкax, зaпрaвлeнныx в сaпoги, умeрeнным шaгoм шлa пo пустoму пeрeулку. Близился пoлдeнь. Этoт oсeнний воскресный день выдался особенно ветреным. Ветер поднимал желто-красные листья, разостланные ковром под деревьями красивой аллеи из высоченных кленовых деревьев. Хруст и шелест напуганных кленовых листьев, беспощадно возносимых ветром ввысь, успокаивал слух. Девушка продолжала идти, держа руки в карманах и жмуря глаза от встречного ветра, который нагло напорол ей на лицо осенний кленовый лист.
Девушка подошла к высоким распашным воротам с металлической калиткой и нажала на кнопку аппарата, вмонтированного в бетонной стене рядом с ними. Над аппаратом на стальной вывеске большими чёрными буквами было написано — Ospedale «MATTIN» (в переводе с итальянского: Госпиталь «УТРО»).
- Это Роксанна Тассо… Мне… Я насчёт вакансии… Новая уборщица… – произнесла она, слегка смутившись, прикусив нижнюю губу и отпустила кнопку.
- Сейчас открою. Входите! – Послышался явно старческий голос из микрофона, сопровождаемый шумом помех в начале и в конце включения.

Врата распахнулись и Роксанна поспешно вошла во двор. Двор был устлан пожелтевшей вялой травой. Лишь в самой середней части двора высвечивал светло-серый старый асфальт. Перед Роксанной возвышалось высокое трёхэтажное здание, напоминавшее больше старинную школу, чем госпиталь. С первого взгляда было очевидно, что здание старое. Старые деревянные рамки окон, с местами опавшей белой краской, оголяющей серо-коричневые доски, перетёртый светло-коричневый цвет мрачных стен здания создавали впечатление, что от него так и веет холодом и чем-то мрачным. Однако, самым мрачным оттенком госпиталя «MATTIN» всё-же была треугольная крыша, образца базилики, в средней части здания, которая словно треугольник, лежащий на равнине, возвышалась над остальной ровной частью крыши здания. Этот своеобразный чердак выглядывал на улицу из такой-же мрачной круглой форточки, за которой ничего невозможно было разглядеть, по крайней мере, не поднатужив глаз. Роксанна была откровенно удивлена, так как она и не предполагала, что в условиях евростандартов, аккредитации и прочих регуляций, современный госпиталь может располагаться в таком, чуть ли не допотопном здании. Она не могла поверить, что сюда наведываются современные машины скорой помощи и привозят пациентов.

Невысокая старая деревянная дверь госпиталя со скрипом открылась и навстречу Роксанне вышел пожилой мужчина среднего роста и телосложения, лет шестидесяти, в сером жилете, с лысиной на макушке. Его слегка поседевшие надгубные усы, чем-то напомнили Роксанне британского актера Дэвида Суше, исполнявшего роль следователя Эркюль Пуаро, в знаменитой многосерийной экранизации детективов Агаты Кристи. Да и сам этот человек, по мнению Роксанны, внешне очень походил на вышеупомянутого актёра. На его шее чёрными шнурками свисали круглые очи в тёмных оправах.
- Здравствуйте Роксанна, проходите, я Юстэчайо, сторож госпиталя. Проходите внутрь, тут холодно, я всё Вам там объясню! – с милой улыбкой протараторил мужчина, пожимая Роксанне руку.
Прихожая госпиталя представляла собой длинный тёмный коридор, длиной свыше ста метров. Боковых окон у коридора не было, так как по бокам в ряд располагались палаты. Лишь в концах коридор заканчивался большими квадратными окнами с ржавыми металлическими решётками. Старинные лампочки, свисавшие с проводов на высоком потолке коридора, даже днём составляли чуть ли не единственный источник света в полутёмном коридоре, особенно в такой безсолнечный день. По обоим концам коридора, за крайними палатами, были решётчатые лестницы, ведущие как вверх, на второй этаж, так и вниз, в подвал, а также рядом с лестницами обеих концов коридора было по кабине лифта.
- Из персонала госпиталя сегодня только я, а также дежурный врач и две медсестры. – Спокойно рассказывал Юстэчайо Роксанне, медленно шагая рядом с ней по коридору — Мне сказали, что вы должны были придти. Я покажу Вам Вашу комнату. Она рядом с моей. А это палаты все. Не сказать, что они все заняты. Это загородний госпиталь, причем не самый большой. Большая часть этих палат пуста. Их придётся прибрать, все эти палаты. В особенности это касается тех палат, которые заняты. Предыдущая штатская горничная уволилась полтора с лишним месяца назад. С тех пор, тут никто не прибирал.
Комната Роксанны располагалась в конце коридора, рядом с окном, перед лестницей, ведущей на второй этаж. Рядом с ней, прямо перед лестницей, ведущей в подземный этаж располагалась комната сторожа. Юстэчайо достал из левого кармана брюк небольшое старое железное витое кольцо, на котором висело несколько ключей. Он снял один из них и открыл дверь в комнату горничной, отдав ключ Роксанне.
Комнатка была небольшая, со старыми светло-голубоватыми, местами содранными обоями, изображавшими некие подобия цветков лотоса. В комнате пахло сыростью. Сразу чувствовалось, что её давно не открывали, не проветривали. У стены стояла старая деревянная кушектка с матрасом, накрытым белой простынёй, а рядом с ней, к стене была приделана самодельная деревянная вешалка, на которой висела форма горничной. Также, рядом с входной дверью стоял пожелтевший от старости ветхий холодильник, на первый взгляд оставляющий впечатление давно не работавшего, а чуть дальше от него небольшой старый деревянный столик.
- Может, зайдёте на кофе? Выпьем! Я как раз сварил. Заодно я продолжу Вас инструктировать, так сказать… – неловко улыбнувшись, добавил Юстэчайо.
- Конечно! – С бодрой, вежливой улыбкой согласилась Роксанна.
Размер комнаты Юстэчайо, её интерьер, расположение кушетки, стола и холодильника, точь-в-точь совпадали с комнатой Роксанны. Даже обои были идентичны обоям комнаты горничной. Единственным различием были портреты в чёрных рамках и черно-белые фотографии, на боковых от входной двери стенах. На портретах и фотографиях был изображён худощавый молодой человек, явно нездоровой внешности, со впалыми скулами и сгорбленным «орлиным» носом. На фотографиях и портретах этот человек был изображён в различные периоды жизни, где постарше, где помоложе, но не больше примерно тридцати лет, а на некоторых он был совсем ребёнком.
Юстэчайо вылил кофе из пластмассовой кофеварки бежевого цвета в две одинаковые кофейные чашки коричневого цвета.
- Это, на картинах Ваш… – указав на картинки неловко прервала Роксанна.
- Сын! – подхватил речь Юстэчайо. – Это мой сын, Неро! Несколько лет тому назад он погиб при пожаре… при неопределённых обстоятельствах… – проговорил Юстэчайо и взглянув на Роксанну, грустно улыбнулся.
- Простите, я… такая бестактная… не надо было спрашивать… я… правда не хотела Вас травмировать. Я прекрасно понимаю, что Вы можете чувствовать… более чем понимаю. Я и сама…
- Всё в порядке, что Вы! Даже не думайте об этом переживать. Всё в порядке вещей. Ваш вопрос вполне адекватен и легитимен! Вы что-то говорили о себе, я Вас прервал… – сказал Юстэчайо.
- Ничего, я лишь хотела сказать, что прекрасно Вас понимаю и очень соболезную Вашей утрате. Я знаю, как горька потеря близких людей. – с полуискуственной улыбкой выговорила Роксанна.
Роксанна и Юстэчайо допили кофе, после чего он ей объяснил расположение палат, большая часть которых находилась на первом и втором этажах, а также реанимационных помещений на втором и третьем этажах. Также он пояснил Роксанне, что «MATTIN» — многопрофильный госпиталь. По его словам, на первом этаже заняты три палаты, в одной из которых лежит некий пенсионер, который проходит курс химии и лечится от рака лёгких, геморроя и аденомы простаты, в другой, пациент, мужчина средних лет, который лечится от туберкулёза, а ещё в одной палате пухленькая старушка, со старческим маразмом и кучей претензий, переведённая в палату после операции по отсечению груди из-за рака. По словам Юстэчайо, на втором этаже также около десяти палат, две из которых заняты и реанимационные помещения. А на третьем этаже в основном комнаты мед-персонала. Юстэчайо настаятельно рекомендовал Роксанне надевать медицинский намордник, при входе в палаты. Показав места нахождения мокрых точек, передав Роксанне целлофан с пронумерованными ключами от всех палат и помещений госпиталя, Юстэчайо добавил, что подземный этаж составляют спец-палаты, из которых практически все давно пустуют, кроме одной, в которой лежит пациент в коматозном состоянии, подсоединённый к аппарату. По словам Юстэчайо, в коматозном состоянии пациент в спец-палате пребывает уже почти восемь лет. Однако, исходя из того, есть хоть и эфимерный, но всё же шанс, что пациент может выйти из комы, его родня не даёт согласие на его отсоединение от аппарата. Напоследок, Юстэчайо оповестил Роксанну о том, что завтра начинается рабочая неделя и к утру все палаты должны быть убраны.
К полудню, Роксанна, одетая в форму горничной и медицинский намордник, приступила к выполнению своих обязанностей. В процессе работы ей довелось побывать в палатах, упомянутых сторожем и познакомиться с её обитателями. Пенсионер Элиджио Пеларатти, награждённый целым букетом недугов, такими, как рак легких, аденома простаты и геморрой, оказался простым добродушным худощавым и тихим стариком. Он практически не вставал с кровати, из-за шланга дренажа, вставленного в лёгкое. Он предложил Роксанне угоститься яблоками, которые лежали у него на столе. Фонс Эспозито, больной туберкульозом, оказался весёлым и вежливым худощавым мужчиной, лет сорока, который практически всё то время, пока Роксанна убиралась в его палате, провёл разгуливая по коридору и заходил лишь изредка, понимая, что туберкулёз недуг заразный. Старушка Нанзия, перенесшая операцию по удалению груди, оказалась не такой уж злостной, как описал её Юстэчайо и с Роксанной вела себя весьма галантно и вежливо. В процессе уборки, Роксанне пришлось столкнуться и с двумя дежурными мед-сёстрами, Мэринеллой и Орсиной, которые время от времени посещали пациентов.
К девяти часам вечера, Роксанна уже заканчивала уборку трёх верхних этажей. Оставалась последняя комната на третьем этаже. Судя по дверной надписи, это была комната дежурного врача, Гаэтано Альди. Только она вставила ключ в ключное отверстие двери, как почувствовала внезапное, довольно жёсткое прикосновение к левому плечу. Роксанна вздрогнула. Оглянувшись, она увидела стоявшего прямо за ней здорового мужчину лет пятидесяти с лишним, в белом халате. Лицо у него было смуглым, с грубыми неопрятными чертами. Роксанна не могла понять, откуда он взялся и как подкрался к ней так незаметно.
- Я — Гаэтано Альди! Вы, как я понимаю, наша новая сотрудница. Приятно. Можете не убирать мой кабинет. Там чисто! – С некой искусственной улыбкой, как показалось Роксанне, произнёс он. Гаэтано Альди сразу не понравился Роксанне. Она почему-то решила, что он что-то скрывает. — За его настораживающей улыбкой скрываются ужасные тайны – нафантазировала про себя Роксанна. А может, её просто бесил противный запах из его рта, будто он только что сожрал целый бак протухших яиц и заплесневелой гречки. Ещё, ей не понравились глаза Гаэтано. — Чёрные, мрачные, как у какого-то фараона, умершего пару тысяч лет тому назад. – подумала про себя Роксанна.
- Ла…адно! – неуверенно, протяжно произнесла Роксанна и отошла от двери. Альди неловко, но как-то надменно и нагло улыбнулся, как показалось Роксанне и открыл дверь. Роксанна успела заметить, что в кабинете было темно, так как свет был выключен.
Стоит отметить, что вонь из рта Гаэтано была ничем по сравнению с вонью, которая вырвалась из его кабинета, когда тот открыл дверь. Это был какой-то странный запах гнили, смешанный с болезненным запахом от каких-то медикаментов. Любому, на месте Роксанны, первым делом пришло бы в голову, что мерзкий тип, стоявший рядом, хранит в своём кабинете кучу разлагающихся трупов. Хотя, это была бы только ничем не подтверждённая и ничем не опроверженная мысль, так как в кромешной темноте за порогом двери кабинета Альди нельзя было увидеть ровным счётом ничего. Кроме того, полуперегоревшие дешёвые тусклые лампочки, свисавшие с оголённых проводов еле освещали сам полутёмный ночной коридор третьего этажа госпиталя.
- Ах, да! Дайте ключ от моего кабинета, будьте добры! Он Вам не понадобится. Мой кабинет всегда чист! – сказал Гаэтано, внезапно повернувшись в сторону Роксанны и протянув руку с раскрытой ладонью. Слегка растерянная и напуганная Роксанна машинально положила ключ от кабинета Альди ему в ладонь и тотчас же удалилась, лишь неловко, растерянно вымолвив негромкое – Простите!
Дождавшись, пока горничная скроется, Гаэтано вошёл в кабинет и грубо захлопнул дверь. Не зажигая свет, в кромешной темноте, он подошёл к столу, нащупал аппарат телефона и взял трубку. Кнопки с цифрами засветились. Он быстрым, давно привычным движением руки, набрал цифровую комбинацию нкжного номера. В трубке послышались затяжные гудки. На третьем гудке, он оборвался. По ту сторону линии взяли трубку, однако, ни слова не сказали.
- Она здесь! – грубым, прокуренным голосом оповестил Гаэтано молчаливого собеседника на другом конце провода, а в ответ услышал гудки отбоя.
Тьму озарила сверкнувшая молния, пролив свет на странную чертовщину, творившуюся в кабинете Альди. Грянул гром и полился дождь.