18 мeсяцeв спустя.
Мoнтгoмeри Дью пo рaдиo.
Дoбрoe утрo, Xилл Вeллeй! У мeня для тeбя рaдoстнaя нoвoсть. Вчeрa нaш гoрoд зaнял пeрвoe мeстo пo Вaйoмингу кaк сaмый бeзoпaсный в штaтe. Дaжe сoсeдний Гaлстoун oбoшли. У нaс тут нa студии смeются: этo пoтoму чтo в Xилл Веллей всего четыре тысячи жителей и нет полицейского участка. Но справедливости ради замечу, шериф и его помощники всё же наведываются к нам, чтобы выписать штрафы за неправильную парковку у бара «Кривая сосна». Смеётся. Да, это реклама. Реклама моемого любимого Хилл Веллей. Райский городок. Посудите сами! В мелких городишках максимум найдешь придорожный магазин, кафе и заправку, и всё это одно и то же здание. А у нас есть Воллмарт с продуктовой аллеей, с бытовыми товарами и одеждой, и даже небольшим кинозалом. Нет, за это мне не платили. Я много путешествую по маленьким городкам в свободное от работы время. Снимаю ролики на социальные темы для своего ютуб канала. Кто смотрит, те знают, в каком запустении находится окраина штата. Людям негде заработать на еду! Это ужасно! А у нас лесопилка и пилорама, у нас есть работа. Что? Хах. Режиссёр напомнил мне об истории со старшеклассницей, которая утверждала, что её похитили. Да. Долго ещё шли пересуды на кухнях. Но тем и закончилось. Если забыть об этой подростковой истерике, что поставила на уши полицию Галстоуна, наш город своё звание получил справедливо. Аллилуйя!

Кортни Саммерс с силой вдавила кнопку «выключить».
— Дью, говнюк! Долго ты ещё собираешься вспоминать мою дочь? Будто нет никого больше, кто заслужил насмешки!
Глаза Кортни распахнулись, а её лицо точно озарило понимание некой тайны. Она съехала на обочину и достала из сумочки смартфон. Она снова включила радио.

Монтгомери Дью. Я жду вашего звонка. Расскажите, за что вы любите наш славный город. Ну или не любите. Смеётся.

Кортни знала номер студии. Она звонила иногда и представлялась фальшивыми именами. Делала она это, чтобы пофлиртовать с Дью. Он был своего рода местной знаменитостью не только как диджей: женщины его обожали — белый симпатичный холостяк тридцати пяти лет интересовал каждую жительницу. Но в этот раз Кортни намеревалась разнести эфир к чертям.

Пришлось выслушать чужую болтовню и песню, прежде чем её вывели на линию.

Монтгомери Дью. Алло! Хорошего утречка! Кто дозвонился к нам?
Кортни. Мама девочки, чья подростковая истерика подняла на уши шерифа!
Монтгомери Дью. Оу!.. Миссис Саммерс, кажется?
Кортни. Она самая!
Монтгомери Дью. Вы не в духе, миссис Саммерс?
Кортни. В кои-то веки все начали забывать, а ты всё не оставишь мою девочку в покое, а? Ребёнок испугалась, она была совсем одна на дороге! Прекрати потешаться над ней! Или я напишу заявление на тебя и всю студию за буллинг!
Монтгомери Дью. Боже, миссис Саммерс, я не намеревался вас…
Кортни. Да пошёл ты! — Она сбросила вызов.
Монтгомери Дью по радио. Оу! Ух! Неожиданно. Я прошу прощения, если мои высказывания показались кому-то грубыми, но честное слово, я…

Кортни выключила радио. С минуту она сидела и курила, уставившись на симпатичные двухэтажные домики. Много раз она порывалась уехать из Хилл Веллей. В старших классах мечтала поступить в колледж в любом городе покрупнее, но забеременела. Замуж одноклассник её не взял: уехал на заработки и так и не вернулся. На просьбы взять к себе отшучивался, потом и вовсе пропал, и денег уже не присылал. Джилл видела отца только на фото в школьном выпускном альбоме. Кортни часто про себя кляла потом тётку за то что та не дала сделать аборт, хоть это ничего и не изменило бы, ведь Кортни не приняли на учёбу. Она говорила себе: оставлю дочку, поеду на заработки. И тут же отвечала: нет никакой разницы, где работать официанткой. И хорошо что осталась.

Когда Джилл было полгода, в жизни Кортни появился Джим Саммерс, странный, чудной парень, крайне застенчивый. Если бы Кортни не заговорила с ним, он бы наверное умер девственником. Они познакомились в магазине, где Кортни стояла на кассе. Джим работал в автосервисе напротив. За зарплату и золотые руки Кортни смирилась с его причудами. Да кто не без странностей?

Хотя можно было и дальше жить у тётки, старики Джима помогли купить дом среднего пошиба: Кортни забеременела. С рождением младшей дочери она почувствовала, что значит быть матерью и женой. Она уже миссис Саммерс, а не брошенка, которая залетела, потому что в шестнадцать не умела пользоваться презервативами. Нет. В этот раз всё было «как у людей». Она забыла, что хотела уехать из надоевшего Хилл Веллей. Вот только это не изменило отношения Кортни к старшей дочери: Джилл из чуждой вякающей куклы в виде младенца стала пришельцем, маленьким инопланетянином.

Добрую часть детства Джилл провела у тётки Кортни — своей бабушки, — и Кортни давно бы сплавила старшую дочку насовсем, если бы не Эни. Девочка жить не могла без сестры. Она её обожала. Даже Джим привязался к падчерице. И только Кортни по-прежнему не любила её и не хотела о ней заботиться. Не научилась.

Кортни открыла окно, чтобы выбросить бычок. Осень в Хилл Веллей не торопилась: ни дождей, ни заморозков, только лёгкий намёк — штрихи золотой краски на деревьях и газонах. Иногда, когда Кортни чувствовала себя счастливой, город ей даже нравился. Здесь был какой-никакой центр с широкой асфальтированной дорогой, магазинчики, библиотека, спортзал, зимой на озере устраивали каток. Здесь не было квартала из домов на колёсах для увязших в трясине нищеты, а это что-то да значит.

Когда Джим был жив, Хилл Веллей нравился ей куда больше. После его смерти мысли о том, чтобы сбежать вновь принялись осаждать её уставший ум.

Старенький седан рыкнул и покатился дальше, к Воллмарту, где Кортни работала кассиром. В пятницу у неё не было смены, но работать в выходной уже стало само собой разумеющимся. Кортни было невыносимо сидеть дома, и счет за оплату содержания Джилл в клинике выедал немалую дыру в семейном бюджете.

Когда Дью говорил о работе, ему стоило поставить торговый центр на равне с лесопилкой: самое настоящее градообразующее предприятие. К открытию сюда приедет добрых сотни три покупателей. Мойщик полов уже натёр до блеска зону у входа и теперь раскатывал на полотёре вокруг касс. Кортни, осторожничая на влажном покрытии, прошла к раздевалке, пробила карточку. Она уже надела куртку, когда вошла Пегги, плотная коренастая негритянка, с которой они ходили в церковь, когда выпадал выходной.

— А вот и мама, которая вставила Монтгомери Дью, — смеясь и сотрясаясь всем телом расхохоталась Пегги. — Боже, девочка, ты задала ему трёпку.
— Согласись, Пегги, он перегнул палку.
— Да, дорогая. Ой, кажется штаны треснули, ну-ка, глянь.
Кортни шлёпнула Пегги по круглой заднице.
— Прекрати хвастать.

Они расхохотались. Сама Кортни была долговязая, жилистая, с длинными крепкими ногами, как у бегуньи. Хотя в спортзале никогда не была, выглядела она подтянутой и спортивной. Дядя называл её «наша лошадка» именно за фигуру. Лицо Кортни довольно миловидное, сохранило юношескую округлость, полноту щёк и губ. Русые волосы и голубые глаза вкупе с золотистым загаром создавали образ «американской девчонки», знакомый каждому. Только девчонка давно стала женщиной.

— Как там твоя Джилл? Ты давно о ней не рассказывала.
— Правда? — Кортни натянула тряпичные кеды.
— Да, недели три как.
— Да неужто! Ох, черт, я совсем замоталась.
— Почему её не выпишут?

Кортни выпрямилась и шумно выдохнула. Сунув в рот резинку для волос, она принялась крутить гульку на макушке.
— Потому что она никак не откажется от этой бредовой идеи, — проговорила она через сжатые зубы.
— Что её похитили?
Кортни кивнула. Она навертела резинку и надела козырёк. Пегги сделала тоже самое.
— То есть, ты ей не веришь? — спросила она.
— Пегги, ну кто полезет в дом, когда там полно народу? Я ведь была дома. Я не пью. Так что услышала бы.
— Тогда как она оказалась на середине шоссе до Галстоуна?

Кортни всплеснула руками.
— Я не знаю.

В торговом зале продребезжал звонок. Кортни заторопилась. Быстро приткнула бейдж и побежала на кассу. Рабочие пекарни распахнули двери в своё царство и выпустили запах хлеба, булок, пиццы. У Кортни даже слюнки потекли. Сейчас бы сидеть на кухне с чашечкой кофе и хрустящим круассаном. Мысленно блуждая по своей кухне, она раскладывала сигареты в боксе, при этом отложила для себя два Пэлл Мэлл. Пока составляла в уме список покупок не заметила, как подошёл покупатель. Пробивая покупки на автомате, она забыла и о том, что хотела приготовить сегодня на ужин, и о ссоре с Монтгомери Дью, и о том, что забыла утром включить посудомоечную машину. Она очнулась, только когда Пегги пришла подменить её на обед.

«Так и вся жизнь пролетит, не заметишь», — с лёгким привкусом горечи подумала Кортни, шаря в кармане в поисках доллара. Она шла вдоль касс к подсобке, где обедали сотрудники. Занятая размышлениями, покурить ей сначала или поесть, она не услышала, что её зовёт управляющий Карлтон.

— Кортни, мать твою! — крикнул он.
Внезапность ругани среди рабочего дня вывела её из транса.
— Что? — принялась она оглядываться. — Ты меня звал, Карлтон?
— Да. Извини, что выругался, уже не знал, как привлечь внимание. — Он стоял в дальнем конце ряда макарон и круп. Подойди. Один клиент хочет с тобой поговорить.
Внутри вдруг обожгло. Кортни занервничала. Она принялась лихорадочно перебирать в памяти прошедшие шесть часов в попытке сообразить, кому успела нагрубить.
— Клиент? Зачем? — испуганно спросила она.
— Ты подойдёшь или нет? Я тебя отсюда не слышу. — Карлтон подтянул брюки под животом и поманил её пухлой волосатой рукой.

По пути в кабинет Карлтона Кортни так и не вспомнила, чтобы она сегодня с кем-то повздорила, и вчера, и два дня назад. Кто же это такой злопамятный? Во рту махом пересохло, когда управляющий открыл дверь, пропуская Кортни вперёд. Из кресла тут же поднялся мужчина.
— Здравствуйте, миссис Саммерс! — сказал он, лыбясь во все зубы.

Кортни в недоумении посмотрела на Карлтона. Тот подтолкнул её внутрь и вышел, прикрыв дверь. Кортни вытаращилась на Монтгомери Дью.
— Здравствуйте, — произнесла она бесцветным голосом. — Что вы тут делаете?
— Ой, да вы не подумайте чего! Я приехал извиниться. Пожалуйста, миссис Саммерс. — И он протянул ей бутылку красного вина.

Неожиданный жест окончательно привёл Кортни в ступор. Издевается он что ли? Он что, думает откупиться? Она подняла взгляд от бутылки на его улыбающееся лицо. Хорош мерзавец, ничего не скажешь — впервые Кортни видела Дью так близко. Высокий, подтянутый, ясно, что со спортом дружит. Рукава футболки натянулись на бицепсах, а эта задница в джинсах…

— На надо мне вашего вина, — с долей злости ответила наконец Кортни. — Считаете, можно потешаться над ребёнком и откупиться потом, да, мистер Дью? Да как вас ноги сюда принесли? — укорила она.
Дью опустил руку с бутылкой, но улыбка не сползла с его лица.
— Почему вы мне не верите?
— Да потому что вы меня не знаете! Кто представил нас друг другу, чтобы вы пеклись о том, какого я о вас мнения? Я для вас незнакомка, вам плевать, что я чувствую. Вы втюхиваете мне это каберне, чтобы я не пожаловалась на вас шерифу. Подмаслите меня сейчас, а потом снова приметесь за своё, и уже сухое белое привезёте, так, что ли? Я может непонятно объясняю, я не училась в колледже…
— С чего вы взяли вообще, что я насмехался над… Над Джуди.
— Джиллиан! Вы даже имени её не знаете.
— О, Господи! — выдохнул Дью, закатив глаза к потолку. — Вы правы, мы лично не знакомы. Но мы живём в одном городе, я лицо публичное, мне важен мой имидж. Раз я показался грубым, я хочу за это извиниться, только и всего.
— А! Ну вот мы и дошли до сути. Вас волнует авторитет, а не чувства бедной девочки!
— Где она? — резко оборвал её Дью.
— Кто?
— Ваша дочь. Я хочу извиниться.
Кортни захлопала глазами, беззвучно открывая и закрывая рот. Дью прищурился и слегка нахмурился.
— Она не слушала утреннюю программу, я прав?
— Зато весь город слышал!
Дью покивал головой точно понял нечто особенное.
— Ладно, миссис Саммерс. Я со своей стороны сделал всё, что требуют правила хорошего тона. А то, что вы отказываетесь принять извинения, это уже на вашей совести.
Он развернулся и снял со спинки кресла лёгкую ветровку. Кортни поняла, что он сейчас уйдёт.
— Вот если бы… — начала она. Дью с любопытством уставился на неё. — Вот если бы вы пригласили меня это вино попробовать…
Брови Монтгомери медленно поползли вверх, глаза округлились, он широко раскрыл рот и хохотнул.
— Чёрт возьми, я сделаю вид, что не слышал этого. Всего хорошего!

Когда он вышел, Кортни резко прижала обе ладони ко рту и шумно втянула воздух. На глаза навернулись слёзы. Она рухнула в кресло, сдёрнула козырёк и швырнула на пол. Уткнувшись лицом в ладони, Кортни замотала головой. В этот момент вошёл Карлтон.
— Кортни? Что? Что случилось?!
Она подскочила, как ошпаренная.
— Я подам в суд! — в исступлении крикнула она. — Почему это вы, мужики, думаете, что можете издеваться над одинокой женщиной!
Карлтон изрядно удивился.
— Кто над тобой издевается?
Кортни схватила бутылку, оставленную Дью на столе, и сунула начальнику в руки:
— На вот. Иди и выпей с этим засранцем Дью!
— Да что с тобой!? Так! — Карлтон взял Кортни под локоть. — Я всё понял. Это последний раз, когда ты работаешь подряд три недели.

Кортни как из ведра ледяной водой окатили.
— Ты… ты уволишь меня?!
— Да ты с ума сошла? Зачем? — Он прижал бутылку к её животу. — Поезжай домой. Я пробью твою карточку так, что у тебя выйдет восьмичасовая смена. Завтра и не думай здесь появиться.

Пекарь с тревогой поглядела на Кортни и чуть не уронила буханку пшеничного хлеба, когда та прошла мимо.
— Всё в порядке, — кинула ей Кортни, натянув жалкую улыбку.

Быстро переодевшись, избегая вопросов коллег, она покинула Воллмарт и к трём приехала домой. Пришлось заехать в маленький продуктовый за сигаретами и сахаром и потратить на доллар больше, чем рассчитывала. От этого Кортни ещё сильнее расстроилась. Ей хотелось одного: обнять Эни и выплакать ей своё горе.
— Эни? Ты дома? — С бумажным пакетом в руках Кортни подошла к изножью лестницы и уставилась в пролёт в ожидании ответа. — Эни?

На кухне она заглянула в посудомоечную машинку. Дух немытой посуды и еды заставил поморщиться. Раз Эни не включила машинку, значит, ещё не возвращалась со школы. Кортни тяжело и громко выдохнула. Она открыла бутылку от Дью, налила в захватанный стакан и залпом отпила половину. В гостиной она плюхнулась на диван, взяв со столика пачку писем. В основном это были счета. В конверте из банка лежало уведомление, что миссис Саммерс пропустила платёж по ипотеке.

— А то я без вашей бумажки не знаю! — раздражённо произнесла она. Долг составлял около трёх тысяч долларов. Проведя кончиком языка по верхней губе, Кортни поглядела на посудомойку и полезла в смартфон. К сожалению она смогла бы выручить максимум четыре сотни за неё. Но если они с Эни забывают нажать на кнопку, о том, чтобы руками мыть, стоя у раковины, и думать нечего. Кортни уставилась на семейное фото над маленьким камином. Джим смотрел с него как будто с укором. — Как же не вовремя ты умер. Мог бы сначала выплатить ипотеку.

Допив вино, Кортни ещё немного поразмышляла над своей жизнью, а после решила заняться стиркой. Тут её ждал ещё один сюрприз. Если бы не каберне, она бы схватила молоток и разнесла стиралку, когда та потекла прямо Кортни под ноги.
— Да твою ж мать! Опять! Да что за день-то такой! А в конце что, я сверну себе шею?! — закричала она, вскинув руки. Схватив корзину, она взлетела по лестнице из подвала. Выкинув нижнее бельё на диван гостиной, Кортни с корзиной под мышкой отправилась к соседям.

Хэди Клэмэр с дочерью Дакотой уже десять лет соседствовала с Саммерсами. Хэди меняла мужей как перчатки. С мужчинами она не церемонилась. Если мужчина зарабатывал меньше её — а трудилась она экономистом на пилораме, — она без сожаления расставалась с ним. Теперь она жила с дантистом. Он и открыл дверь.
— Привет, Том. — Кортни сквасила кислую просящую мину.
— Опять?
— Ну да. Обещаю, это в последний раз. Как только получу зарплату, вызову ремонтника.
Том пожал плечами.
— Да мне-то всё равно, — улыбнулся он. — Заходи.

Пока машинка Хэди стирала вещи Саммерсов, Кортни угощалась недешёвым кофе. Изучив стены кухни, она спросила:
— Хэди сделала ремонт?
— Она всё переживает, что в доме заведётся грибок. Она каждый год ремонт делает.

Кортни подумала, что к новым обоям Хэди скоро и нового мужика подберёт, и чуть не прыснула со смеху. Том вскинул брови, ожидая услышать, что её рассмешило. Она замахала руками.
— Да ничего. Слушал утренний эфир по радио? Нет? — И она рассказала о случившемся, но преподнесла так, будто все мирно разошлись, и никто не унижался и не рыдал затем от стыда в кресле начальника. Они посмеялись. Том нравился Кортни. Он был младше её на восемь лет, а Хэди на девять. Вежливый, приветливый и как будто без снобистских заскоков, как выражалась Эни. Пару раз он выручил её с деньгами и назад не попросил.

Вскоре домой приехала Хэди. Кортни отметила про себя, что её лицо стало ещё глаже и белее: соседка как могла стирала следы возраста. Кортни даже казалось, что и причёска — тугой хвост на затылке, — призвана натянуть лицо, как барабан.

Закованная в деловой костюм как в броню Хэди подсела за стол.
— Что, машинка опять потекла?
— О, да, — тоскливо вздохнула Кортни, соображая, как бы разжалобить богатую соседку. — Я заплатила за содержание Джилл и просрочила ипотеку. Не знаю, когда починю.

С Хэди разговор не клеился и каждый вёл себя натянуто. Так что Кортни с нетерпением дождалась окончания стирки. Она забрала подсушенные, вкусно пахнущие вещи и неспешно пошла по красивому коридору в холл. Случайно, а может и не случайно, она на мгновение задержалась у входа в кухню и прислушалась.
— Ну что нам стоит? — вполголоса сказал Том.
— Мне кажется, она врёт, что машинка ломается. Она специально это делает, чтобы бесплатно постирать свои шмотки.
Кортни ощутила, как у неё вспыхнули уши. Том продолжал увещевать:
— Им тяжело, можно понять. Дакота ведь учится с её девочкой, вы давние соседи, войди в положение.
— Что-то она там возится?

Кортни на носочках отбежала вглубь дома, чтобы топая выйти в холл. Опасаясь, что покраснела как рак, она быстро попрощалась и сбежала домой.

Первым делом, войдя, Кортни едва не споткнулась о рюкзак лежащий на полу. Тут же с кухни раздался голос дочери.
— Ма-ам? Это ты?
— Да, милая. — Она вошла в кухню. Эни застыла в процессе намазывания арахисовой пасты на хлеб для тостов. — Я снова стирала у Хэди. — Она поставила корзину на стул.
— О… А п-почему т-ты дома?
— Меня отпустили. А почему ты заикаешься?

Эни уставилась в стол.
— Д-да так…
— Вы читали сочинения?
Эни кивнула.
— Всё н-нормально, мам. С-слушай. — Эни сделала паузу, будто набиралась смелости. — Мы завтра поедем к Джилл, — без запинки, скорее утвердительно, сказала Эни.
Кортни приложила руку ко лбу.
— Детка, у меня такой тяжёлый день. Давай решим на следующей неделе.
— М-мам, мы уже три недели не были там.
— Я знаю, знаю, — сплеснула руками Кортни. — Я не готова сейчас это обсуждать. У меня дико болит голова.
— И поэтому ты пьешь вино?

Бутылка каберне осталась стоять у мойки. Кортни прочистила горло.
— Эни, милая. Мне в отличие от тебя тридцать семь! Когда ты окажешься на пороге менопаузы, ты узнаешь, что женщинам вроде меня требуется больше энергии и сил на обыденные дела. Дорога до Галстоуна занимает час. Час туда, час обратно. Ещё неизвестно, какая будет дорога: вот-вот заморозки ударят. А у нас резина летняя. У нас долги. Я должна работать. Мне повезло, что Карлтон отпустил меня. И вообще… У меня голова трещит, — закончила она бессвязные отговорки.

Они уставились друг на друга в молчании. Эни отвела взгляд в сторону, обдумывая следующую фразу.
— Если бы это была я, ты бы приехала.
Кортни склонила голову к левому плечу.
— Что? Не понимаю. Что ты хочешь сказать?
Эни с вызовом посмотрел на мать.
— Ты бы работала меньше, если не платить за клинику.
— Мы не можем забрать её оттуда.
— Её… — с укором произнесла Эни. — Мне к-кажется, — голос её дрогнул, — ты п-просто не хочешь.
Кортни скрестила руки на груди и быстро задышала. Назревал скандал. Но обидеть Эни — этого она хотела меньше всего. Но, похоже, отговорки больше не действуют.
— Я хочу, чтобы она была здорова.

Лицо Эни скривилось. Она швырнула сэндвич на тарелку и побежала прочь. Кортни кинулась за дочерью.
— Дорогая!
— От-тстань!
Хлопок дверью поставил в споре жирную точку.

Кортни с час просидела на крыльце. Сигарета давно истлела, а она так ни разу и не затянулась. Нехотя она решила пойти на компромисс. Поднявшись наверх, она дёрнула ручку в комнату Эни, но дверь оказалась заперта.
— Милая, открой. Ну или не открывай. Хорошо, давай в воскресенье, ладно? Мы поедем к Джилл в воскресенье. — Последние слова дались с трудом, что даже пришлось проговорить их с нажимом. — Эни! — Кортни постучала. — Эни?

Тревога охватила Кортни. Она сбегала к себе и нашла связку ключей от дверей в доме. Дрожащей рукой она открыла комнату дочери за тем, чтобы увидеть, что в ней пусто.
— Эни?
Занавески трепыхались на ветру на открытом окне. Кортни кинулась к нему и выглянула.
— Да чтоб тебя, Джим Саммерс! — выкрикнула она и с грохотом захлопнула створки.

Автор: Vinona4ever
Написано по моей заявке.