Дaлee пo рaсписaнию у Мaркoвичa дoлжнa быть группa, в кoтoрoй былa Свeтлaнa.
- O нeт… — глядя в рaсписaниe, прoвыл xудoжник, кoгдa пoнял, что сейчас снова начнутся эти травли со стороны мерзкой девчонки. Его успокаивало лишь присутствие Ольги в данной группе, потому что лишь она единственная была на его стороне.
Светлана молча зашла в кабинет, не сказав ни слова учителю. Она явно была подавлена. Маркович почувствовал удовлетворение. Он будто возвысился над ней и наконец, впервые за все это мучительное время унижений и издёвок, почувствовал власть. Светлана была на слезах, а это значит, что теперь пришло время пострадать мерзавке. (Что это со Светочкой? Явно что-то в жизни у нее не заладилось…) — размышлял художник. Дэвид понял, что настал его час, настал час расплаты… После нее зашли остальные, в числе которых была Ольга, его любимая ученица, понимающая художника и его горе. Она, не успев зайти и увидев на прежнем месте любимого преподавателя, тут же кинулась в объятия к Дэвиду. Они обнялись как никогда — крепко. Ольга спросила о его самочувствии и Дэвид ответил, что сегодня ему намного лучше. Ольга пошла на свое место, а Маркович тем временем снова взглянул на Светлану и оскал сам по себе появился у Дэвида на лице. Его зелёные глаза наполнились счастьем и местью.

***

Прозвенел звонок. Сегодня, на уроке искусства, Дэвид требовал от Светланы как никогда жестко. В основном он спрашивал ее на спаренных уроках. Для мерзавки эти минуты были подобны каре. Она обливалась холодным потом каждый раз, когда учитель своим строгим голосом, громко и чётко, упоминал ее полное имя, имя которое художник ненавидел всем сердцем… имя, которое он проклинал каждую ночь, плача в подушку и мечтая о сладостной мести в один прекрасный день… и вот он, наконец, этот день настал… наконец… Дэвид был беспредельно счастлив, что его долгожданная мечта сбылась… наконец он властвует, а не мерзавка… наконец он — главный здесь, а не какая-то подлая ученица, находившаяся в подчинении у ничтожного труса Кристофера, в зависимости от морального урода, подобного ей…
- А теперь вспомним прошлую тему… — проговорил Дэвид группе, — думаю, за время моего отсутствия, вы все повторяли материал, чтобы не забыть, не так ли? — продолжил Дэвид и стал «простреливать» класс своим властным взглядом, от которого девушкам становилось не по себе, кроме одной Ольги. Она обожала любой взгляд учителя, потому что любила его даже тогда, когда Маркович был достаточно строг.
Девушки заёрзали на стульях после заявления художника. Дэвид спросил пересказ темы у Ольги, и та, метко, подобно пуле, рассказала все от и до, не сделав ни единой ошибки в ответе.
Маркович расплылся в улыбке и похвалил любимую ученицу.
- Молодец, Оленька, — затем художник обратился к остальным, — вот, видели, как нужно правильно отвечать? Берите пример с моей лучшей ученицы!… — он подмигнул Ольге и та подмигнула Дэвиду в ответ.
Ксения и Карина с завистью в глазах стали оборачиваться на бесящую их Ольгу. Дэвид заметил это и ему не понравилось такое отношение к его любимой. Он подошел к их столу и слегка постучав одной ладонью по столу и затем оперевшись на нее, сказал: «Ну а вы, барышни, готовы отвечать?», и художник ухмыльнулся, глядя на девушек. Они промолчали и тревожно засмеялись, почёсывая затылок. От них послышались лишь одни стеснительные «эмм…», «ну…».
- Я-ясно…, — ответил Дэвид, — значит, я так понял, вы не выучили урок… чем, могу ли я поинтересоваться, вы занимаетесь, помимо моих уроков и вообще учебы в целом? М? — Маркович забегал глазами, глядя то на девушек, то на Ольгу, намекая на подлые поступки Ксении и Карины по отношению к Ольге.
Ученицы поняли намек преподавателя про кражу вещей, понимая, почему он смотрел и на любимую ученицу во время диалога с ними и в ожидании ответа. Они, как и Светлана, только побагрели и потупили головы, ни сказав ни слова.
- Что ж.., — ответил на тишину девушек Маркович, — вы не учите материал и за это я вынужден вам поставить две двойки. За прошлый урок и за последний. У обоих девушек глаза были на мокром месте и Маркович это заметил. (Так вам и надо, суки…) — подумал Дэвид. Художник подошел теперь к мерзавке Светлане, желая получить от нее ответ по теме прошлого урока. Она лишь взглянула на Дэвида красными глазами, наполненными слезами, взревела, и плача, выбежала прочь из кабинета. Дэвид промолчал, и затем добавил: «Ну что же, видать, сегодня не судьба Светочке отвечать. Но ее капризы нисколько не влияют на хороший результат. Он подошел к столу, и, наклонившись над ним и взяв красную ручку, поставил в журнал и мерзавке две двойки.
- Светлана Терещенкова — Два!!! — скрывая удовольствие под маской ярости, вскрикнул учитель и швырнул ручку об стол так, что она несколько раз отскочила.
Девушки напряглись. Карина еле сдерживала газы. Затем Дэвид, с гордой осанкой, начал расхаживать путь туда-сюда от стола к двери и обратно, читая лекцию группе.
- Вы думаете, что издеваться надо мной, над Оленькой — это выход из положения? Вы думаете, что этим вы демонстрируете ум и умение показывать себя? Это вы называете самовыражением?
Дэвид заметил Карину, которая сдерживала газы на нервной почве. Он, не называя имени, сказал:
- Вот чтобы не пришлось нервничать и пытаться не пукнуть на моём уроке, не нужно заниматься фигней и издеваться над теми, кто умственно обогнал вас, ничтожеств, которым ничего не надо, кроме себя, любимых, и повышения своей самооценки не совсем верными и пакостными способами. У меня, по-крайней мере, есть хоть и художественное, но образование. А что есть у вас, кроме глупых мозгов и желания издеваться над человечными персонами? Ничего!
Дэвид немного помолчал. Светлана сидела на полу рядом с дверью кабинета и уткунвшись лицом в колени, истерично плакала. Она слышала все, что говорил учитель.
Маркович сел на свой стул и облокатился локтем об стол и схватился одной рукой за голову.
- У меня от вас уже голова болит, господи.
В глазах художника от перевозбуждения все поплыло. Его начало качать и было видно, что ему становится плохо. Ольга заметила это и подбежала к Дэвиду и схватила его за плечи. Девушки перепугались.
- Дэвид Маркович, Дэвид Маркович, вам плохо?!. — взволнованно начала расспрашивать Ольга учителя. Затем она обратилась к девушкам: «Позовите медсестёр! Срочно!». Ксения переспросила. Ольга заорала: «Медсестру, сука, позови, тварь глухая!!!» и нахмурила лицо. Глаза Ксении намокли и она кивнула. Ее лицо резко приняло плачущее выражение. Она, как пуля, выбежала из кабинета в медпункт.
Прибежали медсестры и дали Дэвиду таблетку от головной боли. Через несколько минут художнику полегчало.
- Дэвид Маркович, — сказала одна из медсестер, легко улыбаясь, — спуститесь в спортзал, вас там ждет сюрприз».
- (Господи, какой еще сюрприз?…) — подумал Маркович.
- Что, какой сюрприз? — спросила Ольга. Она тоже не понимала, что медсестра имела в виду.
- Пойдемте, вы сами все увидите, ответила Сарра, медсестра.
Дэвид Маркович и остальные спустились в спортзал. Там Дэвида поджидала Галия, которую Мария, тоже медсестра, заранее предупредила о приходе Марковича, а также Джонатан Кристофер и другие преподаватели с учениками. Джонатана еле-еле заставили прийти на всеобщее извинение перед Дэвидом за равнодушие к нему и издевательства.
Кристоферу было также тяжело оттого, что на нем висел огромный штраф.
Толпа, заметившая медленно подходившего к ней Дэвида, хором заявила: «Извините нас, Дэвид Маркович». Галия оглядывалась на всю толпу во время произношения этих слов. Джонатан в свою очередь, лишь как рыба молча открывал рот, делая вид, что он тоже произносит извинение перед тем, кого люто ненавидит, чтобы не получить от директора «по маковке». Дэвид несколько секунд простоял, глядя на весь этот цирк, и не говорил ни слова. Затем Галия подошла к нему с тортом в руках.
- Это Вам, Дэвид Маркович. Угощайтесь. — сказала директорша и улыбнулась.
- (Дур-дом…) — подумал Дэвид, — (Это недопустимо… после всех унижений, и еще этот торт… это что, намёк на то, что я не особо богат и не могу позволить себе эту роскошь?…) Глаза художника наполнились горькими слезами.
- Ну чего Вы стесняетесь, Дэвид, берите, этот торт полностью Ваш! — закончила Галия, всё также сохраняя улыбку на лице.
- Что? — Дэвид прищурил глаза, из которых покапали слёзы, — это что, насмешка надо мной? — Голос художника задрожал..
- Это что, насмешка надо мной?! — художник повысил голос. В спортзале голос Марковича отдавался эхом в гробовой тишине. Ольга, стоя позади Дэвида, еле сдерживала слезы, наблюдая за реакцией уставшего мужчины. Галия не находила, что ответить бушевавшему художнику.
- Я только и думаю о том, как бы хватило денег на оплату коммунальных услуг, на хоть какую-нибудь еду, а вы мне окна разбиваете… Тор…. — Дэвид выхватил резким движением торт из рук Галии и швырнул на деревянный пол, — …тики!… предлагаете мне, нищему художнику, получающему низкую зарплату, просто из-за того, что не вылизываю вам всем жопы, в отличие вот от этого подлеца!!!…. — Дэвид зверски окинул взглядом Кристофера и подбежал к нему, вцепившись в шею врага и начал трясти его, — вот э-этого подлеца!!! Затем Дэвид обратился к Кристоферу. — Ты мне ответишь за каждую мою бессонную ночь, за каждую мою истерику ты заплатишь, сука! — прошипел Маркович и отшвырнул от себя Джонатана. Галие не удалось остановить художника. Он был безутешен. Дэвид, собираясь покинуть спортзал, сказал толпе: «Знали бы вы все, суки, через что мне пришлось пройти, через какие издевательства и унижения… вам не снилось… пошли вы все к чертовой бабушке со своими лицемерными улыбочками и тортиками…. люди не меняются, а такие мрази, как вы — тем более. По щекам художника текли слёзы. Маркович еще раз оглядев всю толпу козлов, резко повернулся и направился к выходу. Уходя, Дэвид хлопнул дверью так, что со стены посыпалась штукатурка. Ольга, всхлипывая, вскрикнула: «Вы все козлы!!!» и побежала за Марковичем с желанием успокоить его. Стоявшая толпа в спортзале потеряла дар речи.