Прoспaл я нeдoлгo. Нe знaю, скoлькo тoчнo, нo нe в этом суть. Проснулся я от шума снаружи, то есть, на улице. Признаться честно, я немного испугался, ведь фонари уже не горели, что говорило о том, что было очень поздно. Я вскочил и пошел проверить, что было источником шума на улице, не задумываясь, надо мне это или нет.
Вышел я быстро, в руке моей был фонарик. Как только я вышел, первое, что я заметил, так это сидящего у моего забора того самого пьяницу — Василия, любившего выпить на ночь. И на утро.
- Дядь Вась? — коснулся я его, светя фонарем.
- Ведьма! — открыл он глаза и вскрикнул так резко, что я испугался. — Ведьма… А… Она.
- Что?
- Ведьм… — не успев договорить, он икнул и, кажется, снова заснул, судя по тому, что голова его свесилась на грудь. Я решил, что стоять на улице в полной темноте и разговаривать с несчастным пьяницей — глупо. Так что, я решил отвести его в дом и облить его там хорошенько холодной водой.

Мы зашли во двор. Не переставляя ног, он бормотал себе под нос про какую-то ведьму.
- Ве-едьма. Старая клуша…
Как только мы зашли в дом, он плюхнулся на пол. Как я хотел, я облил его хорошенько холодной водой — примерно половину ведра вылил на него. Он немного пришел в сознание и вскочил так, словно получил крепкий разряд тока.
- А-а-а-а! — завопил он. — Ты чего это творишь?!
- Привожу вас в чувство в моем же доме!
- А вот этого не нужно, — помахал он пальцем. — Лучше берегись этой ведьмы, что на холме своем дырявом живет.
- Стойте, какой еще ведьмы? Какой холм? — я не сразу понял, о чем он говорит. Это было похоже на бред.
- Ведьма, ведьма! — замахал он руками, задев стол. — Чистое зло! И конфеты её — дрянь.
Сказав это, он икнул.
- Так, давайте я отведу вас домой.
Отыскав фонарик, я отвел деда домой. До его дома оставалось метров 10, так что я не довел его до самого дома. Не маленький он ведь, в конце концов. После этого я вернулся домой — досыпать.
Утром я проснулся от непрерывного звука гудка машин.
«Какого черта…» — подумал я и подошел к окну. В глаза ударило утреннее солнце, глаза начали слезиться. Я отвернулся, протер их, а затем снова сосредоточился на улице. Сквозь слезящиеся глаза, я увидел много машин. Черных машин.
«Черт, похороны, видать» — догадался я и вышел на улицу в тот же момент.
В то утро было тепло, хоть воздух был влажный. На улице было много людей, они выглядели сильно расстроенными, будто потеряли кого-то ценного для себя. Как раз колонна из машин проехала около меня. Мне стало жутко и я отошел в сторону. На пути мне встретился мужик лет пятидесяти: рослый, небритый, в грязной одежде. Нет, он не бомж, а, как я понял, автомеханик, потому что я его видел иногда — он возился с машиной в каком-то гараже. И кличка у него специфическая — Уазик. Вообще, его звали Вадимом, кто-то звал Вадиком, а здешний говорили «Уадик», тот факт, что он возился с машинами, преимущественно с УАЗами, подарил ему кличку «Уазик». Но не суть, я звал его Вадимом.
- Привет, Вадим, — протянул я ему руку, на что он ответил тем же. — Кого хороните?
- Кого, кого — известно, кого, — Посмотрел он в небо. — Ветерана нашего — Ваську.
Я чуть не упал от неожиданности. То есть, как это — я же его тащил до дому пьяного пару часов назад.
- А как это случилось? Упал он, что ли? — поинтересовался я.
- Эх, да нет, — вздохнул он. — Какая-то тварь пробралась к нему в дом и выпотрошила, а потом язык обрезала. Или наоборот. Узнать бы, кто это, чтобы проучить так, что сидеть не смог бы…
Однако, я уже не слушал. Мне стало действительно страшно от осознания того, что я тоже мог бы быть вместе с этим дедом в соседних катафалках. Я был в ошеломлении. Как вдруг мне встретилась та бабка. Да-да, та самая.
- Ой, милок, а знаешь, что Ваську-то нашего, пьяницу, вчера убили? — подошла она ко мне. Она не выглядела расстроенной.
- Я… Да, я знаю, — мне было не по себе. — Я иду домой, пропустите меня.
- Ну-ну, иди — покивала она. Она пропустила меня, а затем я услышал еще несколько слов, как мне показалось: «Иди, чтоб тебе провалиться». Я оглянулся, но ее уже там не было. Я пошел дальше.
После разговора с бабкой, у меня начала кружиться голова, появился звон в ушах. Я прошел в свою комнату. Ноги перестали меня слушаться.
- Дерьмо… — успел сказать я, а потом упал и отключился.
На улице стояла жара. Сильная жара, разъедающая мозги и разум, от этой жары хотелось спрятаться куда подальше — в прохладный тенек. Сильная жара, сводящая многих, как мне казалось, с ума.